Наш общий друг. Часть 2

Мальчикъ повиновался съ сердитымъ видомъ и, съ грохотомъ, какой онъ только могъ произвести, вышелъ изъ комнаты. Ляйтвудъ между тмъ отошелъ отъ камина къ окну, перегнулся черезъ подоконникъ и сталъ смотрть во дворъ.

— Вы думаете обо мн, что я не лучше грязи у васъ подъ ногами, — сказалъ Брадлей Юджину, произнося слова тщательно размреннымъ голосомъ (да иначе онъ былъ бы и не въ состояніи говорить).

— Увряю васъ, школьный учитель, что я совсмъ не думаю о васъ, — отвтилъ Юджинъ.

— Неправда, — возразилъ Брадлей. — И вы это сами знаете.

— Вы грубы, но вы этого не знаете, — сказалъ Юджинъ.

— Мистеръ Рейборнъ, но я во всякомъ случа хорошо знаю, что мн нельзя тягаться съ вами по части дерзкихъ словъ и надменныхъ манеръ. Мальчикъ, который сейчасъ вышелъ отсюда, могъ бы въ какіе-нибудь полчаса загонять васъ во многихъ отрасляхъ знанія. Но, разумется, вы можете его оттолкнуть, какъ ниже васъ стоящаго въ обществ. Точно такъ же вы можете поступить и со мной, — въ этомъ я заране увренъ.

— Это возможно, — замтилъ Юджинъ.

— Но я не мальчикъ, — сказалъ Брадлей, сжимая руку, — и я хочу, чтобы вы меня выслушали, сэръ.

— Школьнаго учителя всегда слушаютъ, — проговорилъ спокойно Юджинъ. — Это должно васъ удовлетворить.

— Но меня это не удовлетворяетъ, — отрзалъ Брадлей, поблднвъ отъ злости. — Неужели вы полагаете, что только потому, что человкъ готовился къ обязанностямъ, которыя я отправляю, и слдилъ за собой, сдерживая себя ежечасно, чтобы лучше ихъ отправлять, онъ отрекается отъ человческой своей природы?

— Судя по тому, что я вижу, глядя на васъ, я полагаю, что вы слишкомъ горячи, чтобы быть хорошимъ школьный ь учителемъ.

Говоря это, Юджинъ бросилъ въ каминъ окурокъ сигары.

— Горячъ съ вами, сэръ, я согласенъ. Горячъ съ вами, за что и уважаю себя. Но у меня не дьяволы вмсто учениковъ.

— Вмсто преподавателей — было бы врне, отвтилъ Юджинъ.

— Мистеръ Рейборнъ!

— Школьный учитель!

— Сэръ, мое имя Брадлей Гедстонъ.

— Но вы вдь справедливо замтили, мой милйшій, что мн нтъ надобности знать ваше имя… Ну, говорите, что еще?

— Еще вотъ что… О, какое несчастье, — воскликнулъ Брадлей, дрожа всмъ тломъ и наскоро утирая потъ, выступившій у него на лиц,- какое несчастье, что я не умю настолько сдерживать себя, чтобы говорить спокойне и тверже, чмъ я говорю теперь, когда вотъ тутъ предо мною, человкъ, никогда во всю свою жизнь не чувствовавшій того, что я перечувствовалъ въ одинъ день, а можетъ владть собою.

Онъ выговорилъ эти слова съ сильнымъ душевнымъ страданіемъ, сопровождая ихъ даже невольнымъ движеніемъ рукъ, какъ будто ему хотлось растерзать себя.

Юджинъ Рейборнь смотрлъ на него такимъ взглядомъ, какъ будто начиналъ признавать въ немъ предметъ, любопытный для изученія.

— Мистеръ Рейборнъ, я хочу сказать вамъ нчто отъ себя.

— Говорите, говорите, школьный учитель, — отвчалъ Юджинъ съ выраженіемъ скуки и приближающагося нетерпнія въ голос, между тмъ какъ Брадлей боролся съ собой: — говорите, что вы имете сказать, но позвольте вамъ напомнить, что дверь отперта и что вашъ юный другъ ждетъ васъ на лстниц.

— Я вызвался сопровождать сюда Гексама вотъ для чего: я ршилъ, что въ случа, если бы вамъ удалось зажать ему ротъ, я отъ себя скажу вамъ, какъ человкъ, который зажать себ рта не позволитъ, что инстинктъ этого мальчика, побудившій его предъявить вамъ уже извстное вамъ требованіе, безошибоченъ и вренъ.

Эта маленькая рчь стоила Брадлею Гедстону неимоврныхъ усилій.

— Это все? — спросилъ его Юджинъ.

— Нтъ, сэръ, — отвчалъ свирпо Брадлей. — Я, такъ же, какъ и онъ, не одобряю вашихъ визитовъ къ его сестр; я вмст съ нимъ протестую противъ вашихъ попеченій о ней, противъ той услуги, которую вы ей оказываете, платя за ея обученье.

— А это все?

— Нтъ, сэръ, я вамъ хотлъ еще сказать, что ваши дйствія ничмъ не оправдываются и что они вредятъ его сестр.

— Вы учитель ея, что ли, такъ же, какъ и ея брата? Или, можетъ быть, желаете быть ея учителемъ? — спросилъ Юджинъ.

Это былъ, очевидно, мткій ударъ, ибо кровь бросилась въ лицо Брадлею Гедстону такъ же мгновенно, какъ если бы ударъ былъ нанесенъ хлыстомъ.

— Что вы подъ этимъ разумете? — могъ онъ только выговорить.

— Естественное честолюбіе — ничего больше, — сказалъ хладнокровно Юджинъ. — Я далекъ отъ желанія сказать что-либо иное. Сестра, которая что-то частенько вертится у васъ на язык, такъ рзко отличается отъ всей своей среды, отъ тхъ низкихъ неизвстныхъ людей, которые ее окружаютъ, что такое честолюбіе было бы вполн понятно.

— Вы хотите попрекнуть меня моею неизвстностью, мистеръ Рейборнь?

— Это едва ли возможно для меня, школьный учитель, такъ какъ мн о вашей неизвстности ничего неизвстно, да я и не ищу боле близкаго знакомства съ этимъ предметомъ

— Вы попрекаете меня моимъ происхожденіемъ, — продолжалъ, не слушая, Брадлей, — вы намекаете на мое воспитаніе. На это я вамъ скажу только одно: я самъ проложилъ себ дорогу, вышелъ изъ неизвстности и изъ низкой среды, вопреки тому и другому, и имю право считать себя выше васъ и гордиться этимъ.