Наш общий друг. Часть 2

Мистрисъ Вильферъ съ миссъ Лавиніей много передумали о вроятностяхъ за и противъ прізда миссъ Беллы въ карет, и когда он увидли ее изъ окна, у котораго, притаившись за занавской, сидли на караул, он единодушно ршили, что необходимо какъ можно дольше задержать ее у калитки къ смущенію и зависти сосдей. Выполнивъ это похвальное ршеніе съ вожделннымъ успхомъ, об дамы направились въ семейную гостиную, дабы встртить миссъ Вильферъ съ подобающимъ равнодушіемъ.

Какою маленькой и бдной показалась Белл эта гостиная! По какой узенькой, кривой лсенк приходилось подниматься наверхъ! Какой жалкій контрастъ составляли этотъ небольшой домишка и вся его обстановка съ великолпныхъ аристократическимъ домомъ, гд она теперь жила!

«Просто не врится, что я могла когда-то жить, въ такой лачуг», думала Белла, входя.

Зловщая величавость мистрисъ Вильферъ и дерзкая бойкость миссъ Лавиніи не улучшали дла. Въ эту минуту Белла, можно сказать, нуждалась въ поддержк, но поддержки не было.

— Это большая для насъ честь, — сказала мистрисъ Вильферъ, подставляя для родственнаго поцлуя правую щеку, не боле теплую (въ смысл родственныхъ чувствъ), чмъ выпуклая сторона столовой ложки. — Не находишь ли ты, Белла, что сестра твоя Лавинія очень выросла?

— Мама, — перебила ее миссъ Лавинія строгимъ тономъ, — вамъ никто не мшаетъ говорить оскорбительно съ Беллой, такъ какъ Белла это вполн заслужила, но я попросила бы васъ не говорить нелпостей въ род того, что я будто бы выросла. Я уже вышла изъ того возраста, когда люди растутъ.

— Я сама выросла уже по выход замужъ, — сурово провозгласила мистрисъ Вильферъ.

— Это очень пріятно, мама, но еще пріятне будетъ, если вы оставите эту тему, — замтила на это миссъ Лавви.

Уничтожающій взглядъ, которымъ величественная леди отвтила на эти слова, могъ бы сразить мене смлаго противника, но онъ не произвелъ ни малйшаго дйствія на Лавинію. Она предоставила своей родительниц услаждаться такими взглядами, сколько ея душ угодно, и, нимало не смутившись, приступила къ сестр:

— Надюсь, ты не оскорбишься, Белла, если я тебя поцлую?.. Хорошо. Теперь разскажи, какъ ты тамъ поживаешь. Что твои Боффины?

— Замолчи! — прикрикнула на нее мистрисъ Вильферъ. — Я не допускаю такого фамильярнаго тона.

— Ахъ, батюшки!.. Въ такомъ случа, Белла, что твои Споффины? — такъ какъ мама не позволяетъ называть ихъ Боффинами, — сказала миссъ Лавви.

— Дерзкая двченка! Дерзкая! — произнесла съ грозной строгостью мистрисъ Вильферъ.

— Мн все равно, дерзкая я или мерзкая, ршительно все равно, — хладнокровно отвтила Лавинія, упрямо тряхнувъ головой. — Я готова быть той и другой. Но я знаю одно — что я не вырасту, выйдя замужъ.

— Не вырастешь? Не вырастешь? — торжественно переспросила мистрисъ Вильферъ.

— Нтъ, мама, не вырасту. Ничто меня къ этому не принудитъ.

Мистрисъ Вильферъ взмахнула перчатками и впала въ патетическій тонъ.

— Такъ и слдовало ожидать, — проговорила она слезливо. — Одна покидаетъ меня для надменныхъ богачей, другая презираетъ. Утшительно!

— Мама, — заговорила Белла, — Боффины богаты — это такъ; но вы не имете права называть ихъ надменными: вы очень хорошо знаете, что они не надменны.

— Короче, мама, — вмшалась миссъ Лавви, перебгая къ непріятелю безъ малйшаго о томъ предувдомленія, — вы должны знать, — а если не знаете, тмъ стыдне для васъ, — что Боффины — совершенства во всхъ отношеніяхъ.

— Правда твоя, отъ насъ, кажется, требуютъ, чтобы мы раздляли это мнніе, — отозвалась мистрисъ Вильферъ, благосклонно принимая дезертира. — Вотъ почему, Лавинія, я не допускаю фамильярнаго тона. Мистрисъ Боффинъ (о физіономіи которой я никогда не могу говорить съ тмъ спокойствіемъ, какое желала бы сохранить) и мать твоя далеко не въ короткихъ отношеніяхъ и нельзя ни на минуту допустить, чтобы эта дама или ея супругъ позволили себ называть нашу семью просто Вильферами. Поэтому и я не согласна называть ихъ просто Боффинами. Нтъ! Такой тонъ — зовите его фамильярностью, близостью, равенствомъ — какъ угодно, — давалъ бы поводъ заключить о такихъ взаимныхъ отношеніяхъ между нами, какихъ на дл не существуетъ… Понятно ли я высказалась?

Не обративъ ни малйшаго вниманія на этотъ вопросъ, хотя онъ былъ предложенъ офиціальнымъ тономъ судьи, миссъ Лавви напомнила сестр:

— А все-таки, Белла, ты такъ и не сказала намъ, что твои… какъ ихъ по имени-то величать?..

— Я не хочу говорить о нихъ здсь, — отвчала Белла, топнувъ ножкой. — Они такъ простодушны и такъ добры, что не могутъ служить темой для такихъ разговоровъ.

— Зачмъ такъ говорить? — замтила мистрисъ Вильферъ съ язвительнымъ сарказмомъ. — Зачмъ прибгать къ такой утонченной форм рчи? Это, быть можетъ, учтиве и любезне, но зачмъ такая ложь? Почему не сказать прямо, что они такъ простодушны и добры, что не намъ чета. Мы понимаемъ намекъ. Зачмъ же прикрывать фразой истинный смыслъ?

— Мама! Вы можете святого взбсить, да и Лавви тоже! — сказала Белла, еще разъ топнувъ ножкой.

— Несчастная Лавви! — воскликнула сострадательно мистрисъ Вильферъ. — Ей всегда достается. Бдное дитя!