Наш общий друг. Часть 2

„Долго ли былъ я въ вод? — Довольно долго для того, чтобы промерзнуть до костей, но сколько именно времени — я не знаю. Впрочемъ холодъ былъ спасителенъ для меня: рзкій ночной воздухъ и дождь окончательно привели меня въ чувство. Я очнулся на каменныхъ плитахъ набережной. Въ таверн, куда я кое-какъ приползъ, меня естественно приняли за пьянаго, свалившагося въ рку: я не имлъ понятія, въ какой мстности я нахожусь, и еще плохо ворочалъ языкомъ (должно быть, это было еще дйствіе отравы). Такъ какъ на двор была ночь, то я думалъ, что это все одна и та же ночь: какъ и тогда, теперь было темно, и какъ тогда, шелъ дождь. А между тмъ съ той ночи прошли цлыя сутки. И должно быть, я пролежалъ дв ночи въ таверн. Провримъ еще разъ… Да, такъ, я помню, что пока я тамъ лежалъ въ постели, мн пришло въ голову воспользоваться опасностью, которой я подвергался, дать поводъ публик считать меня пропавшимъ безъ всти и тмъ временемъ испытать Беллу. Боязнь, что насъ съ Беллой навяжутъ другъ другу, боязнь своимъ примромъ только лишній разъ подтвердить злосчастное предназначеніе богатства моего отца повсюду сять зло, была не по силамъ моей душевной робости, зародившейся во мн съ самаго дтства, съ тхъ раннихъ горькихъ дней, которые я длилъ съ моею бдною сестрой.

«Я и теперь не понимаю и никогда не пойму, какимъ образомъ тотъ берегъ рки, на который я, вылзъ, оказался противоположнымъ тому, гд я попалъ въ ловушку. Вотъ даже сейчасъ, возвращаясь домой и зная, что рка осталась у меня позади, я не могу себ представить, чтобъ она текла между мной и тмъ мстомъ… Однако это вдь не значитъ выяснять факты, это значитъ длать скачекъ къ настоящему.

„Впрочемъ мое настоящее наврное сложилось бы иначе, не будь на мн тогда непромокаемаго пояса съ деньгами. Сорокъ съ чмъ-то фунтовъ — небольшое состояніе для наслдника ста слишкомъ тысячъ. Но съ меня было достаточно. Безъ этихъ денегъ я былъ бы принужденъ открыть свое инкогнито. Безъ нихъ я никогда не могъ бы ни попасть въ ту таверну, ни нанять квартиры у Вильферовъ.

„Дней двнадцать прожилъ я въ таверн до того вечера, когда увидалъ на полицейской станціи трупъ Ратфута. Я находился въ то время въ состояніи непобдимаго, непонятнаго страха (вроятно тоже одно изъ послдствій отравы). Можетъ быть, поэтому время мн тогда показалось гораздо длинне, но теперь-то я знаю, что прошло не больше двухъ недль. Съ тхъ поръ это мучительное состояніе необъяснимаго страха постепенно проходило, лишь изрдка возобновляясь, и я надюсь, что теперь я совершенно отдлался отъ него. Но даже и теперь я иногда долженъ сдлать надъ собой усиліе, подумать и помолчать, прежде чмъ заговорю, иначе я былъ бы не въ силахъ выговорить того, что я хочу сказать…

«Опять я уклоняюсь, точно боюсь додумать все до конца. Теперь вдь до конца ужъ не такъ далеко, чтобы позволить себ поддаться искушенію уклониться. Итакъ, впередъ, Джонъ Гармонъ, все прямо впередъ!

„Я каждый день просматривалъ газеты, отыскивая какое-нибудь извстіе о себ, о томъ, что я пропалъ безъ всти, но долго не находилъ ничего. Въ одинъ прекрасный вечеръ я вышелъ пройтись (я не показывался на улицу при дневномъ свт) и увидалъ, что у Вайтголла, вокругъ выставленнаго тамъ объявленія, собралась большая толпа. Я подошелъ и заглянулъ въ объявленіе. Тамъ говорилось обо мн, Джон Гармон, найденномъ мертвымъ и обезображеннымъ въ рк при крайне подозрительныхъ обстоятельствахъ; описывалась моя одежда, перечислялись найденныя въ моихъ карманахъ бумаги и указывалось мсто, гд я выставленъ напоказъ, на случай, не признаетъ ли меня кто-нибудь. Забывъ всякую осторожность, я кинулся туда, и тамъ, съ ужасомъ смерти, которой я какимъ-то чудомъ избжалъ и которая предстала здсь предо мною въ самомъ отвратительномъ ея вид, я понялъ, что Ратфутъ убитъ чьими-то руками изъ-за денегъ, изъ-за которыхъ онъ хотлъ убить меня, и что, должно быть, насъ обоихъ выбросили въ Темзу, — обоихъ изъ одного и того же темнаго мста въ одну и ту же зеленую рку во время отлива.

„Въ ту ночь я чуть не выдалъ своей тайны, хотя я въ убійств Ратфута не подозрвалъ никого, не могъ дать никакихъ показаній, не зналъ положительно ничего, кром того, что убитый былъ не я, а Ратфутъ. А между тмъ, пока я колебался, вся Англія, казалось, сговорилась считать меня умершимъ. Я убдился въ этомъ на другой же день. Меня признали умершимъ по судебному слдствію, меня объявили умершимъ, и я не могъ просидть пяти минутъ у камина, прислушиваясь къ уличному шуму и говору, чтобы до ушей моихъ не долетло, что я умершій человкъ.

«Такъ умеръ Джонъ Гармонъ, безслдно исчезъ Юлій Гандфордъ и родился на свтъ Джонъ Роксмитъ. Намреніе Джона Роксмита сегодня состояло въ томъ, чтобы исправить зло, возможности котораго онъ никакъ не могъ предвидть, — то зло, о которомъ онъ узналъ отъ Ляйтвуда. Принимая все во вниманіе, онъ обязанъ исправить это зло и будетъ твердо стоять на этомъ ршеніи.