Наш общий друг. Часть 2

„Ну вотъ, кажется, теперь все выяснено… Все ли? — Да, пока все. Ничего не пропущено? — Ничего… Какъ же быть дальше? Уяснить себ свое будущее трудне, чмъ прошлое, хотя и скоре. Джонъ Гармонъ умеръ. Слдуетъ ли возвратиться къ жизни Джону Гармону?

„Если да, то для чего? Если нтъ, то почему?

«Возьмемъ сперва да. Возвратиться къ жизни, чтобы отдать на судъ человческій преступленіе человка, находящагося вн его власти, — человка, у котораго, можетъ быть, еще жива мать. Чтобы дать правосудію неизвстно зачмъ путеводную нить темнаго входа, узенькой лстницы, коричневой занавски на окн и появленія слуги-негра. Чтобы вступить во владніе богатствами отца и на его деньги купить прелестную женщину, которую я люблю вопреки своей вол… разсудокъ тутъ безсиленъ: я люблю вопреки разсудку… и которая такъ же легко полюбитъ меня ради меня самого, какъ какого-нибудь нищаго изъ тхъ, что стоятъ на перекресткахъ. Какое благородное употребленіе отцовскихъ денегъ и какъ оно достойно прежняго злоупотребленія ими!

„Теперь возьмемъ нтъ. Почему Джону Гармону не слдуетъ воскресать? Потому, что онъ допустилъ своихъ дорогихъ старыхъ друзей вступить во владніе его имуществомъ. Потому, что онъ видитъ, какъ они счастливы и какъ хорошо употребляютъ его деньги, стирая съ нихъ застарлую ржавчину. Потому, что они усыновили Беллу и обезпечатъ ее. Потому, что въ натур этой двушки достаточно хорошихъ задатковъ и въ сердц достаточно теплоты, чтобы развиться во что-нибудь поистин доброе при благопріятныхъ условіяхъ: ея недостатки усилились оттого, что она, занимала мсто въ завщаніи, и она уже теперь становится лучше. Потому, что ея бракъ съ Джономъ Гармономъ посл того, что я слышалъ отъ нея самой, былъ бы притворствомъ, которое и она, и я всегда будемъ сознавать и которое уронило бы ее въ ея собственныхъ глазахъ, меня въ моихъ и обоихъ насъ въ глазахъ другъ друга. Потому, что если Джонъ Гармонъ возвратится къ жизни и не женится на ней, то все равно имущество останется въ тхъ же самыхъ рукахъ, въ которыхъ оно и теперь.

„Чего желать мн еще? Мертвый, я убдился, что искренніе друзья, бывшіе у меня во время моей жизни, все такъ же искренни и врны, какъ и прежде, когда я былъ въ живыхъ, и что память обо мн служитъ для нихъ побужденіемъ къ добрымъ дламъ, которыя они длаютъ во имя мое. Мертвый, я убдился, что несмотря на то, что эти люди могли бы легко пренебречь моимъ именемъ и, перешагнувъ черезъ мою могилу, спокойно наслаждаться жизнью на мои деньги, они все еще медлили, какъ простодушныя дти, вспоминая, какъ они любили меня, когда я былъ бднымъ, запуганнымъ ребенкомъ. Мертвый, я услышалъ отъ женщины, которая была бы моею женою, если бъ я жилъ, — услышалъ возмущающую душу, жестокую истину, что если бъ я остался въ живыхъ, я купилъ бы ее, нисколько не заботясь о ней, объ ея чувствахъ, какъ султанъ покупаетъ рабыню.

«Чего же мн еще желать? Если бы мертвые знали, или если они знаютъ, какъ живые относятся къ нимъ, то едва ли кто-нибудь изъ безчисленнаго множества умершихъ можетъ сказать, что онъ имлъ боле безкорыстныхъ друзей на земл, чмъ имлъ ихъ я. Неужели мн этого мало? Если бы я возвратился, эти благородные люди приняли бы меня съ распростертыми объятіями, со слезами радости, и съ восторгомъ отдали бы мн все. Я не возвратился, и они съ чистой совстью заняли мое мсто. Пускай же они остаются на немъ. Пускай и Белла остается на своемъ мст.

„Какой же путь лежитъ предо мною? А вотъ какой: продолжать жить тою же тихой жизнью труженика, всячески стараясь, чтобы меня не узнали, пока мои друзья не попривыкнуть къ своему измнившемуся положенію и пока многочисленный рой обиралъ подъ всми наименованіями не найдетъ себ другой добычи. Къ тому времени строгая система и порядокъ, введенные моими усиліями въ ихъ денежныя дла, съ которыми я постараюсь какъ можно основательне ихъ познакомить, превратятся, я надюсь, въ настолько хорошо налаженную машину, что они сумютъ и сами поддерживать ея ходъ. Я знаю, что стоитъ мн только прибгнуть къ великодушію этихъ людей, чтобы стать вполн обезпеченнымъ человкомъ. Когда наступитъ время, я попрошу у нихъ денегъ — не больше, чмъ нужно, чтобы помочь мн вступить на прежнюю стезю моей жизни, и Джонъ Роксмитъ пойдетъ по ней, довольствуясь немногимъ. А Джонъ Гармонъ уже не возвратится на свтъ.

„Но чтобы никогда и въ будущемъ у меня не могло явиться малодушнаго сомннія, что Белла, можетъ быть, могла бы выйти за меня ради меня самого, если бы я спросилъ ее объ этомъ прямо, я и спрошу ее прямо теперь, — спрошу, конечно, чтобы удостовриться въ томъ, что я и такъ слишкомъ хорошо знаю… Ну вотъ, теперь все передумано отъ начала до конца, и на душ стало легче“…