Наш общий друг. Часть 2

— Слушайте, сэръ, — продолжалъ Фледжби. — Я, кажется, кое-что знаю о томъ неотразимомъ молодц, второмъ ея поклонник — понимаете? Не принадлежитъ ли онъ къ корпораціи адвокатовъ, а?

— Да, такова, дйствительно, его профессія, то есть номинально.

— Такъ я и думалъ. Фамилія его какъ будто что-то въ род Ляйтвуда?

— Нтъ, сэръ, ничуть не похоже.

— Ну, старый, выкладывайте: ка фамилію — безъ отговорокъ! — сказалъ Фледжби, подмигивая въ отвтъ на взглядъ старика.

— Рейборнъ.

— Ахъ, чортъ возьми! — воскликнулъ съ удивленіемъ Фледжби. — Такъ этотъ-то? Я думалъ — Ляйтвудъ, а этотъ мн и во сн не снился… Ну что жъ, я не прочь, чтобы вы натянули носъ тому или другому изъ этой милой парочки: оба они пренадутые франты, а этотъ Рейборнъ — такое невозмутимое животное, какого я никогда не встрчалъ. Чванится своими баками, скотина… Браво, браво, старикъ! Ну, ступайте, желаю вамъ успха.

Обрадованный этой неожиданной похвалой, Райя спросилъ, не будетъ ли еще какихъ приказаній.

— Нтъ, можете убираться, Іуда, — сказалъ мистеръ Фледжби, — и длать то, что вамъ уже приказано.

Поощренный этимъ пріятнымъ напутствіемъ, старикъ взялъ свою широкополую шляпу и посохъ и вышелъ, скоре какъ какое-нибудь высшее существо, благосклонно снисходящее къ мистеру Фледжби, чмъ какъ бдный подчиненный, котораго тотъ топталъ въ грязь. Оставшись одинъ, Фледжби заперъ наружную дверь и воротился къ камину.

„Отлично!“ сказалъ онъ себ. „Ты, можетъ быть, и не довольно расторопенъ, другъ мой Фледжби, да зато дйствуешь наврняка“. Онъ раза три съ большимъ удовольствіемъ повторилъ эту фразу и, снова раздвинувъ ноги въ розовыхъ шароварахъ, согнулъ ихъ въ колняхъ. „Вотъ такъ выстрлъ!“ продолжалъ онъ свой монологъ: „Есть чмъ похвалиться: жида подстрлилъ. Когда я услыхалъ эту исторію у Ламлей, я вдь не сразу напалъ на этого стараго шута. Нтъ, я добрался до него постепенно“. Въ этомъ мистеръ Фледжби былъ совершенно правъ: собираясь кинуться на что-нибудь живое, онъ не имлъ привычки длать скачки, онъ подползалъ, какъ змя. „Я подступалъ къ нему понемножку“, бормоталъ мистеръ Фледжби, ощупывая свои бакенбарды. „Будь на моемъ мст какіе-нибудь Ламли или Ляйтвуды, они спросили бы его напрямикъ, не принималъ ли онъ участія въ укрывательств этоіг двчонки. А я… я лучше зналъ, какъ надо приняться за дло. Я спрятался за заборъ, навелъ на жида свтъ фонаря, выстрлилъ и сразу сшибъ его съ ногъ. Э, да гд же ему, хоть онъ и жидъ, тягаться со мной!“

При этихъ словахъ сухая корча губъ, изображавшая у мистера Фледжби улыбку, снова исказила его лицо.

„Я бы совтовалъ и вамъ, господа христіане, остерегаться меня, — продолжалъ онъ свои размышленія вслухъ, — особенно вамъ, квартирующимъ въ улиц несостоятельныхъ должниковъ. Ужъ заберу я въ руки эту улицу, и вы еще увидите мою игру! Забрать васъ въ лапы, да такъ, чтобъ вы объ этомъ знать не знали, хоть и считаете себя всезнающими, — о, за это можно деньги заплатить! А мн еще барышокъ съ васъ достанется. Да это хоть куда!“

И, разсуждая такимъ образомъ, мистеръ Фледжби принялся снимать съ себя турецкое одяніе, и одваться въ христіанскій костюмъ. Когда онъ покончилъ съ этой церемоніей и съ церемоніей утреннихъ омовеній и умащеній новйшимъ радикальнымъ косметическимъ средствомъ для произращенія роскошныхъ волосъ на человческомъ лиц (шарлатаны были единственные мудрецы, которымъ онъ врилъ, если не считать ростовщиковъ), — густой туманъ принялъ его въ свои сырыя объятія. И если бы туманъ задушилъ его въ этихъ объятіяхъ, міръ, надо сознаться, не понесъ бы невознаградимой потери, безъ труда замнивъ его кмъ-нибудь другимъ изъ своего постояннаго запаса негодяевъ.

II

Честный человкъ въ новомъ вид

Вечеромъ того же самаго туманнаго дня, когда желтая штора конторы Побсей и К° спустилась посл дневной работы, старый еврей опять вышелъ на улицу. Но на этотъ разъ у него не было мшка подъ мышкой, и онъ отправлялся не по хозяйскимъ дламъ. Онъ перешелъ Лондонскій мостъ, вернулся по Вестминстерскому на Мидльсекскій берегъ и, пробираясь въ туман, добрался до дома кукольной швеи.

Миссъ Ренъ поджидала его. Онъ могъ видть ее въ окно, сидящую у тлвшаго камина, въ которомъ уголь былъ тщательно обложенъ сырою золой, чтобъ онъ дольше горлъ и чтобы меньше пропадало тепла въ ея отсутствіи. Она сидла въ шляпк, готовая въ походъ. Онъ легонько стукнулъ въ окно. Это вывело ее изъ задумчивости, и она поднялась, опираясь на крючковатую палку, чтобы отпереть дверь.

— Добрый вечеръ, тетушка, — сказала она старику.

Онъ засмялся и протянулъ руку, чтобы поддержать ее.

— Не хотите ли немножко обогрться? — спросила она.

— Нтъ, не хочу, если вы готовы, дорогая моя Синдерелла.

— Вотъ и прекрасно! — весело воскликнула миссъ Ренъ. — Какой вы умница, милый мой старичекъ! Если у насъ будутъ призы въ нашемъ заведеніи (пока у насъ, къ сожалнію, одни только бланки на нихъ), вы получите первую серебряную медаль за то, что такъ скоро поняли меня.