Наш общий друг. Часть 2

Гулъ приближающихся голосовъ. Стукъ приближающихся шаговъ. Суетня и говоръ за дверью. Мгновенная остановка. Два тупые удара или, врне, толчка въ дверь, какъ будто мертвый человкъ, лежащій навзничь, добравшись до нея, стукнулъ въ нее подошвами своихъ закоченлыхъ ногь.

— Это носилки, на которыхъ его несутъ, — сказала миссъ Аббе, прислушавшись привычнымъ ухомъ. — Бобъ, отворяй!

Дверь отворилась. Тяжелые шаги людей подъ ношей. Опять остановка. Напоръ толпы на дверь. Входъ прегражденъ. Дверь заперта. Неясные возгласы, оставшихся на улиц оскорбленныхъ душъ, обманувшихся въ ожиданіяхъ.

— Идите, братцы, въ первый этажъ! — приказала миссъ Аббе, ибо эта повелительница до того самовластно распоряжалась своими подданными, что даже теперь, явившись въ ея владнія съ мертвымъ тломъ, они не смли двинуться дальше безъ ея разршенія.

Въ первый этажъ вела низенькая дверь, а потому носильщики, положивъ сначала на полъ свою ношу, подняли ее такъ, чтобы можно было пронести ее въ эту дверь. Распростертая фигура, когда ее проносили, лежала почти на высот дверки прилавка.

Миссъ Аббе взглянула и быстро попятилась.

— Боже милосердый! — вскрикнула она и прибавила, обращаясь къ своимъ гостямъ: — Это тотъ самый человкъ, чье показаніе вы дали мн сейчасъ прочесть, это Райдергудъ.

III

Тотъ же честный человкъ еще въ нсколькихъ видахъ

Да, правда, это Райдергудъ, и никто другой, точне — скорлупа Райдергуда — то, что вносятъ теперь въ спальню перваго этажа таверны миссъ Аббе. Какъ ни былъ гибокъ Рогъ въ своихъ уловкахъ, теперь онъ до того закоченлъ, что препроводить его наверхъ, по узкой лстниц — довольно трудная задача, сопряженная съ усиленнымъ шарканьемъ ногъ, съ поминутнымъ маневрированьемъ носилокъ то вправо, то влво, и съ опасностью, что онъ свалится съ нихъ и полетитъ внизъ черезъ перила.

— Бги за докторомъ!.. Бги за его дочерью, — командуетъ миссъ Аббе.

Съ обоими приказаніями проворно отправляются гонцы.

Гонецъ за докторомъ встрчаетъ послдняго на полдорог подъ полицейскимъ конвоемъ. Докторъ осматриваетъ мокрый трупъ и говоритъ не слишкомъ обнадеживающимъ тономъ, что не мшаетъ сдлать попытку вернуть оный къ жизни. Лучшія изъ испытанныхъ средствъ немедленно пускаются въ ходъ, и вс присутствующіе помогаютъ доктору отъ всего сердца. Ни одинъ изъ нихъ не питаетъ никакого уваженія къ человку, который сталъ теперь трупомъ; для всхъ онъ былъ существомъ, котораго избгали, которое подозрвали, которымъ гнушались. Но искра жизни, еще тлющая въ этомъ распростертомъ тл, какимъ-то непонятнымъ образомъ отдляется отъ самаго человка, и въ этой-то искр вс они принимаютъ живйшее участіе — должно быть потому, что искра эта — жизнь, и что они сами живутъ и сами должны умереть.

Въ отвтъ на вопросъ доктора, какъ это случилось и кто тутъ виноватъ, Томъ Тутль даетъ свой вердиктъ: непредвиднный случай, и винить въ въ немъ нельзя никого, кром самого пострадавшаго. — Онъ рыскалъ по рк въ своемъ бот, что ему было въ привычку (не въ обиду будь сказано покойнику), и подвернулся прямо подъ носъ пароходу, который и раскроилъ его пополамъ, — говоритъ Томъ.

Говоря: «раскроилъ», мистеръ Тутль выражается фигурально, разумя лодку, а не утонувшаго, ибо утонувшій лежитъ цлехонекъ передъ нимъ.

Капитанъ Джо, толстоносый завсегдатай таверны въ черно-лакированной шляп, принадлежитъ къ числу послдователей почтенной старой медицинской школы. Пробравшись въ комнату подъ предлогомъ весьма важной услуги (состоящей въ доставк имъ галстуха утопленника), онъ благосклонно длаетъ доктору мудрое, стариной освященное предложеніе подвсить тло вверхъ ногами, «на подобіе баранины въ мясной лавк», и затмъ, въ вид особенно успшнаго пріема для возстановленія дыханія, рекомендуетъ покатать его на бочк. Но эти оскребки мудрости предковъ почтеннаго капитана возбуждаютъ такое негодованіе въ груди миссъ Аббе, что она, недолго думая, хватаетъ его за воротъ и молча выталкиваетъ вонъ со сцены безъ малйшаго протеста съ-его стороны.

Засимъ на сцен остаются только докторъ, Томъ Тутль и еще три завсегдатая таверны — Бобъ Глеморъ, Вильямъ Вильямсъ и Джонатанъ (фамилія послдняго, если она у него есть, никому неизвстна), — и этихъ пятерыхъ совершенно достаточно. Миссъ Аббе, заглянувъ къ нимъ въ комнату, чтобъ удостовриться, не нужно ли чего, уходитъ за прилавокъ и остается тамъ ждать результатовъ вмст съ добродушнымъ старикомъ-евреемъ и съ миссъ Дженни Ренъ.