Нашествие

Иван раскрыл пасть. И бросился на ребёнка. Бурмин успел влететь между ними клином, вышиб ребёнка к Климу, почувствовал, как бок задели зубы. Извернулся. Сквозь хрипение расслышал стук двери, стук задвижки. Клим и дети успели скрыться в глубине дома. Схватил то, что было Иваном, за уши. Ударил головой. Приложил об пол. Оно обмякло. Бурмин метнулся к другой двери. Успел выскочить, повернуть ключ и без сил упал на дверь спиной. Бок саднил. По щеке щекотала влага. Тронул, посмотрел: кровь. С другой стороны бухнуло, так что задрожала вся дверная рама. Бурмин слышал смрадный хрип дыхания по другую сторону. Оно примеривалось. Двинуло ещё разок. Тщетно. Дом был старинный, крепкий. Рама должна была выдержать. Но окна…

Бурмин услышал, как снаружи застучал дверной молоточек. Кого принесла нелёгкая?

Бурмин затаил дыхание. Оно — услышало тоже. И тоже затаилось.

Стук повторился. Кто ж такой настойчивый? А хоть кто. Постучат и уйдут. Бурмин бесшумно отделил спину от двери. Неслышно перешёл прихожую.

Дверной молоток забился, точно отплясывая трепака.

— Клим! — крикнул Бурмин вглубь дома. — Клим! Слышишь?

Ему показалось, он услышал шаги Клима. Бросился к двери, по которой всё колотил назойливый посетитель. Бурмин готов был сам спустить его с крыльца. Рванул дверь неприветливо:

— А ну-ка… — и осёкся.

Тайный советник приподнял светлую шляпу:

— Здравствуйте, господин Бурмин. Боже мой. Что с вашим лицом? С вашим платьем? Вы…

— Добрый день, господин Норов.

Бурмин тронул щеку, повернулся так, чтобы Норову не виден был раненый бок:

— Я только что вернулся с охоты. Прошу прощения. Буду рад вас увидеть в другой день.

Норов не дал ему закрыть дверь:

— Удачно поохотились?

— Боюсь, нет. Я упал вместе с лошадью.

Норов удерживал дверь — глазки внимательно глядели, даже уши, казалось, заострились, а нос ощупал воздух:

— Как-с? Опять? А вы скверный наездник, как я погляжу. Всё обошлось и на сей раз?

— Лошадь сломала спину.

— Ах, несчастье. Сочувствую. А я, господин Бурмин, ехал мимо. Мне показалось, я видел коляску, что свернула к вашему дому.

— Коляску? Нет, я никого не жду.

— Вот как? — Норов явно пытался заглянуть ему через плечо. — А я подумал: эге, здесь сегодня принимают. Нанесу, подумал, визит. Засвидетельствую вам моё почтение…

— Боюсь, произошло недоразумение. Я не принимаю гостей. Прошу меня извинить!

Но от Норова было не так просто отделаться.

— Неужели вы в доме один? Простите великодушно, я так не вовремя. — А сам исподтишка и цепко поглядывал через плечо хозяина, в дом. — Я не посмел бы настаивать, но у меня к вам безотлагательный разговор.

Бурмин начал твёрдо:

— Мне очень жаль, но — не вовремя. Простите великодушно, что не могу сейчас оказаться вам полезным. Я буду рад вас принять в другой день. Ещё раз премного прошу меня простить.

Норов убрал ногу. Бурмин с облегчением двинул дверью.

Но в воздух, как холодное шило, вонзился вой. Бурмин замер. Норов тоже опешил.

Вой длинный, высокий. Он тянул и тянул. Смолк.

Белёсые брови Норова сошлись. Глаза впились в лицо Бурмина: что на нём? Страх? Вина? Признание?

Бурмин отвернулся — в дом. В глубине его что-то грохнуло, бахнуло. Зазвенело. Упало. Старческий голос завопил:

— Помогите! Спасите! Убивают!

Бурмин бросился туда бегом. Норов проскользнул следом.

Бурмин круто развернулся к нему:

— Господин Норов. Вы переходите все границы. Извольте покинуть мой дом. Немедленно.

За дверью громыхал шум борьбы. Вскрики, хрип. Стук падавшей мебели.

— Что там происходит? Господин Бурмин? — Норов не собирался отступать.

Он был похож на маленькую кривоногую таксу в лисьей норе: вид неказистый, но обманчиво — челюсти не разожмёт до самой смерти.

— Покиньте мой дом.

— Или?

— Или я вас вышвырну.

Норов отбросил уловки:

— Что там?! Что вы скрываете, господин Бурмин? — тонко выкрикнул он.

Бурмин грозно двинулся на него.

Позади обоих за дверью грохнул выстрел. Стало не до споров. Оба бросились туда. Распахнули дверь. Ввалились. Пробежали анфиладой. И остановились.

Посреди комнаты на них безмятежно и насмешливо смотрела княжна Несвицкая, как всегда элегантная: в платье голубиного цвета и сером спенсере. Стулья были опрокинуты. Диван задирал кривые ноги. Старик на карачках ошалело мёл бородой пол, откашливаясь, отдуваясь. В разбитое окно задувал сквознячок. В опущенной руке княжны дымился пистолет.

Норов вцепился взглядом в Бурмина. И вынужден был признать: тот был удивлён не менее его.

— Княжна, — поклонился Бурмин. — Ваш визит — приятная неожиданность.

Та протянула для поцелуя руку:

— Добрый день, господин Бурмин. Я обошла кругом и вошла с заднего двора.

В позе её, в голосе и манерах была такая невозмутимая безмятежность, что быстро подмяла и растворила странность положения. Стало казаться: а и правда — что такого? Ну обошла, ну вошла без приглашения, ну и что? Старик поднялся, отряхнул колени. Оправил бороду. Как ни в чём не бывало спросил — также поддавшись настроению, которое излучала княжна:

— Изволите подать чай?

— Что это вообще такое? — опешил Норов. — Почему вы стреляли?