Настоящая принцесса и Снежная Осень

Скажите, Виктор Александрович, а как вы планируете совместить проведение фестива­ля с вашими личными планами? — бодро спро­сила она. — Я имею в виду операцию на глаза, которая вам предстоит.

Ого, да у тетеньки просто воспаление бестакт­ности! Лизе даже неловко стало. А Изморин слу­шал Паулину терпеливо и внимательно.

Насколько нам известно, ваш визит был очень плотно распланирован, — как ни в чем не бывало наседала Паулина. — Но, учитывая чрезвычайную ситуацию, сложившуюся в горо­де, каковы ваши приоритеты? Усмирение сти­хий или восстановление зрения?

Так вот почему он в темных очках, сообра­зила Лиза. Надо же, а так с виду и не скажешь, что почти слепой. Или просто света не выносит? Непонятно...

Для меня большая честь взять на себя не­легкую задачу спасения города, — выслушав Паулину, отвечал Изморин совершенно без всякого выражения, словно отделаться хотел от назойливых журналистов. — Это важнее всего.

О, теперь нам срочно нужен комментарий специалиста!— Паулина повысила голос. — Господин Хрустицкий?

Целитель и академик дернулся и чуть не расплескал чай.

Итак, вопрос к вам, Эдуард Федорович, — Паулина уставилась на него в упор. — Что и го­ворить, решение выступить с такими экзотичес­кими средствами против разгулявшейся сти­хии — это смелая идея. Как вы оцениваете си­туацию?

Изморин чуть усмехнулся — уголком рта — и сцепил пальцы, изготовясь слушать. Камера, конечно, усмешку не упустила, наехала крупным планом, а потом сместилась на академика. Да уж, поняла Лиза, никакой группы эзотерической под­держки Изморину не нужно. Хрустицкий откаш­лялся. Глаза у него почему-то бегали. Ага, Измо- рина боится! И правильно делает!

Я бы не назвал эти средства экзотически­ми, — плавно, как по-писаному, повел речь це­литель. — Мы живем в очень необычном, поис­тине волшебном городе, не правда ли? У него та­кая незаурядная аура и своеобразная энергетика, в нем так много необъяснимого... —он покосил­ся на Изморина, — и поэтому кому как не госпо­дину Изморину, чья музыка, как давно установил я и мои коллеги, оказывает целительное воздей­ствие, утихомирить взбунтовавшуюся природу, остановить катаклизм?

Дальше слово взяла суровая Марианна Ка- раулова и понесла что-то длинное, запутанное и наукообразное про катаклизмы и катастрофы, и что все это от особенных вибраций, и наводне­ния и землетрясения в том числе, и что грызу­ны тоже как-то там реагируют на вибрации, и что музыка — это тоже вибрации, узыка, ации, тро- фы, измы, жу-жу-жу, тра-та-та... У Лизы зажуж­жало в ушах, но тут Паулина опять встряла:

В таком случае, Виктор Александрович, почему бы тогда вам и другим специалистам по катаклизмам не предотвращать все

подобные неприятности? Ведь этим летом Прага и Герма­ния как раз пострадали от наводнений...

Один момент! — Изморин поднял указа­тельный палец. — Мне, к несчастью, не долж­но раскрывать все профессиональные секреты, но и в Праге, и в Германии мы сделали все, что могли. Поверьте, в противном случае потери были бы куда большими.

Лиза попыталась вспомнить про Прагу, — был там какой-то Изморин, не было Измори­на, — а утонувшего в зоопарке слона было ужас­но жалко... Она сидела как на иголках.

То есть вы обещаете, что в ближайшее время все войдет в колею? И река вернется в бе­рега? — сыпала вопросами Паулина. — И пого­да исправится? И фестиваль состоится?

Конечно, — Изморин пожал плечами и снова взял чашечку. — Иначе и быть не может. А то, что в городе сейчас собралось столько та­лантливых детишек, очень вдохновляет. Я знаю, что среди них наверняка есть немало тех, кто в будущем — или, как знать? — в самом ближай­шем будущем станут моими помощниками.

Лиза впилась глазами в экран. Ей начина­ло казаться, что от участия в пресловутом ме­роприятии она сегодня в школе отбрыкивалась зря.

Знаете, мне ведь уже случалось прибе­гать к поддержке ребятишек, — по-прежнему спокойно сказал Изморин. — И мы вместе сыг­рали ту самую, как метко сформулировал гос­подин Хрустицкий, энергетически умиротворя­ющую музыку. И как сыграли! Вы не поверите, какой это был эффект! — Изморин взмахнул руками, будто невидимым оркестром дирижи­ровал. — Ведь именно дети обладают поисти­не волшебной способностью чувствовать и по­нимать музыку. Дети и есть подлинные вол­шебники — вы ведь согласны со мной? — Он чуть повернул голову и сквозь темные очки взглянул в камеру. Прямо Лизе в глаза. — Ког­да я думаю о детях, когда представляю себе эти талантливые юные лица, то понимаю, что вме­сте мы одолеем любое стихийное бедствие. Так и вижу, к примеру, маленькую рыжую девоч­ку со скрипкой, которая способна творить на­стоящие чудеса!

Лиза чуть с табуретки не упала. Жалко, Филину не позвонишь!

А впрочем, зачем вообще звонить Филину?