Не властью единой

После окончания охоты Миша размышлял всю дорогу до Турова. На пир, конечно, остались – неприлично было бы просто взять и уехать. Но долго за столом не сидели…

И снова – Волынский шлях. Потянулись по сторонам поля, луга, перелески… Тот же дуб с висельниками… государственными преступниками – ворами. Глянув в их сторону, Миша невольно поежился.

«Ну, что скажете, сэр Майкл? В хорошенькое же дерьмецо вы нынче угодили! Интриги, мать их… Как в лучших домах Лондо́на! А Вячеслав-то туровский хорош… Что ж, по большому-то счету князя понять можно. Зачем ему с Мстиславом ссориться? Тем более из-за какого-то сотника. Но и мятеж в Ратном князю туровскому ни к чему. А что же Мстислав? С чего б такое отношение? Может, донос? Очень может быть, кстати… Соседушек-то завидущих – полным-полно. Лешаки еще эти… кованая рать… капище…»

Еще чего странного? Так тот чертов купец, как его… Мефодий! Вечно пьяный, торговыми делами не занимается, скандалит, пьет… Так, может, притворство все? Соглядатай этот Мефодий… и на кого-то работает! Проверить бы надо, ага… И еще – в Турове кое-кого поспрошать… посоветоваться…

Вот уже показался и город. Ворота, мощенные дубовыми плашками улицы, рынок… Проехав по Волынской, свернули на Торговую, перекрестились разом на купола большого и красивого каменного храма – собора Петра и Павла, оглянулись на детинец – глубокие рвы, валы земляные, укрепления из толстых дубовых бревен – стены и башни. Крепкие ворота, подъемный мост.

Прилегающие к детинцу улицы с домами и храмами – Окольный город – тоже были окружены стеною, но город быстро разрастался, имелось уже и поселение за стеною – посад, ничем пока что не защищенный.

На ночлег остановились у родного Мишиного дядьки Никифора, младшего брата матушки, Анны Павловны, не просто купца, а почтенного туровского негоцианта, ведущего обширную торговлю с Новгородом, Киевом, Волынью, Царьградом… Лес, пенька, пшеница, воск, мед, железные оковки – крицы, надежные, новгородской работы, замки – чем только не торговал Никифор Палыч, даже работорговлей, говорят, не брезговал. Да никто не брезговал в те времена! Цена за красивую молодую рабыню иногда и до тысячи серебряных ромейских монет доходила! А если девку еще и обучить танцам да искусству любви…

Никифор с домочадцами, конечно, расспрашивал об охоте – любопытно было. Миша рассказывал во всех подробностях – и про дичь, и про соколов, и про ловчих. О боярине, ясно дело молчал, а дед Корней и вообще не произнес ни слова – все больше пил. Ой, не жаловал ратнинский воевода Никифора, едва терпел… Потому и спать ушли рано.

– А отрокам вашим я велел в людской постелить…

В людской так в людской – для младшей стражи дело привычное. Где бы ни ночевать, лишь бы покормили.

Новый слуга Алексей Корота тоже в людской лег. Спали на полу, постелив свежей соломы – славно! За Коротой Ермил с Велькой приглядывали – на то им сотник наказ дал. Мало ли – беглый!

– А что Ходок, корабельщик? – уже пожелав всем доброй ночи, вдруг вспомнил сотник.

Ловкий пройдоха и зубоскал Авраамий по прозвищу Ходок служил кормчим на одной из ладей Никифора и много чего знал – не только про туровских. Поговорить с ним было бы очень даже неплохо. Однако ж…

– Так в Новгороде опять! – Никифор Палыч рассмеялся. – Кого еще послать-то? И сыны мои с ним – на торжище новгородское поглядеть напросились.

Наутро все парни отправились с дедом Ковнем на рынок – гостинцев городских накупить. А то что же – зря ездили?

На рынке много чем торговали: ленты шелковые, аксамитовая ткань, кушаки атласные, кольца да перстни златые, серебряные подвески… Из чего попроще – браслетики витого стекла – новгородские, синие и коричневато-желтенькие – киевские. Вот уж девичья услада! Главное, все время покупать можно, бьются ведь часто – стекло!

Велька тут же подначил:

– Бери, друже Ермиле, с полдюжины! Войше-деве подаришь – та рада будет!

Услыхав про Добровою, отроки – в хохот:

– А! Так вот кто жених у нее!

– Ну а что? Девка справная. Ка-ак даст промеж глаз – закачаешься. А с лица воду не пить.

– Из богатой семьи Войша… К тому ж говорят – книжница.

– Кто говорит-то?

– Так она сама же и хвастала!

– Но!

– Вот те и но! Рот-то закрой, паря, – муха залетит.

– Да ну вас к черту! – отмахнулся Ермил. – Девка как девка. Чего пристали-то?