Не властью единой

Но подарок все же купил. Правильно парни напомнили. Неудобно без подарка-то, да. Долго выбирал, приценивался, наконец выбрал, на что глаз лег. Резной – из рыбьего зуба – гребень да браслетик серебряный, дорогой. Зато красивый – не оторвать глаз! На гребне – зверь дивный, шерстистый слон с бивнями, а браслетик в виде змейки с синими сапфирами-глазками.

Расплачивался за подарки сам воевода – у него казна была.

– Дома потом отдадите… аль отработаете, коли отдавать нечем. А с тебя, Ермиле, еще и книжка для правнучек. С этой, как его… с печатни!

Между тем Михаил Фролович вышел на широкую Пробойную улицу, что вела от детинца и до Нижних ворот. Так по ней и пошел, никуда не сворачивая, до самой реки, до пристани, где толпился самый разный люд. Корабельщики и заморские гости-купцы, артельные, приезжие из ближних и дальних деревень, рыбаки, мелкие торговцы…

– А вот рыбка свежая – налетай!

– Налимы! Налимы! На уху! Знатная выйдет ушица!

– Сбитень, сбитень кому? Вкусный.

– Квас-квасок – раскрывай роток!

– Налимы! Налимы! Купи налима, господине. Ухи наваришь – пальцы оближешь, ага.

У пристани покачивались на темной воде большие торговые ладьи и юркие рыбацкие лодки. Одна из ладей, увешанная круглыми «варяжскими» щитами, показалась Мише знакомой… Неужто «Огненный конь», ладья ладожского купца варяга Рогволда? Ну, а почему бы и нет? Чего купцу сидеть у себя без дела? Эх, жаль, не рассмотреть, далековато… Ну да ладно – потом.

– Да не нужен мне налим, – хмыкнув, сотник искоса глянул на торговца – этот рыжий и щербатый парень частенько на пристани ошивался и явно не только налимами торговал.

Брошенный взгляд пройдоха понял совершенно правильно. Ухмыльнулся, прищурился, бросив по сторонам быстрый настороженный взгляд:

– А что надобно, господине? Серебришко немецкое есть… Или, может, девок? Есть хорошие – молодые, сговорчивые.

– Девок – в следующий раз обязательно, – хохотнув, Миша понизил голос: – Мне бы Антипа. Дело к нему есть.

– К нему много у кого дела есть…

Парень ненадолго задумался, исподволь рассматривая сотника… и, похоже, осмотром остался доволен. Длинная рубаха из тяжелой ромейской ткани, синий плащ, наборный пояс с мечом… Хоть и молод, да явно человек бывалый… И не бедный. Не смерд какой-нибудь там, не шпынь.

– Эвон на углу бочку видишь?

– Но!

– Там рядом корчма.

– Понял… Благодарствую, мил человек.

Бросив торговцу медяху, сотник быстро направился к корчме…

Наверное, в каждом городе были такие хитромудрые, себе на уме, людишки, как Антип, коего в Турове знали и побаивались все купцы. Официально Антип надзирал за соглядатаями для княжеских верных людей – мытника и вирника. Поймает на каком-нибудь грешке купчишку мелкого, торговца или еще кого, кто на торгу или у пристаней постоянно обретается, но не наказывает, а велит все, что замечают, ему рассказывать: кто какой товар привез, почем продает, не укрыл ли чего от податей, не торгует ли запрещенным – много всякого. А потом мытник или вирник со стражниками налетят да либо виру возьмут разорительную, либо вообще весь товар в княжью казну заберут. А Антип с помощниками потом отнятый товар распродают на торгу. В амбаре у Антипа много чего имелось, если какого товара на торгу не нашел, ступай к Антипу – у него запросто может оказаться. Только дорого все: ему же и князю доход принести нужно, и себя не обидеть. Так сказать – тайная налоговая полиция и торговля конфискатом плюс разветвленная агентурная сеть.

Что и было сейчас надобно!

Нужного человека сотник обнаружил сразу – Антип сидел себе скромненько в дальнем углу, за столом, да потихоньку потягивал что-то из большой деревянной кружки. То ли сбитень, то ли квас, то ли бражицу – пиво-то варили только по праздникам. Со стороны глянешь – ничего такого особенного. Ну, сидит себе мужичок, зашел вот попить – на улице-то жарко, умаялся.

Однако ж если присмотреться, заметно было – не просто так сидит Антип, «работает», дела решает. То один человечек подсядет… потом другой, третий… Так и сновали!

Конечно же, нового посетителя Антип заметил сразу. Да Миша и не скрывался, почти сразу к Антипу и подошел.

– А! – тот поставил кружку. – Какие люди! Михаил Фролыч! Что, Ратное на произвол судьбы бросил? Да ты садись, садись, дорогой. Кваску вот выпьем… Эй, служка! Неси…

– И ты здрав будь, Антипе, – сотник уселся на лавку.

В те времена приличия требовали не приступать сразу к делу, а сперва поговорить о том о сем – о видах на урожай, о погоде, о каких-нибудь всем известных событиях…

Однако Антип был человек деловой, время ценил – и свое, и чужое, – поэтому тут можно было обойтись без прелюдий.

– О человечке одном знать хочу, – негромко промолвил Михайла. – Зовут Ляксей Корота, говорит, изгой, из бобылей… Село Травкино, по Волынскому шляху…

– Ляксей Корота из Травкина, – так же тихо повторил Антип. – Запомнил. Подожди, Михаил Фролыч, к вечеру ближе.

– Понял, – Миша потянулся к висевшему на поясе кошелю…

– Мм! – нахмурился собеседник. – Потом оплата. Знаешь же – задаток с уважаемых людей не требую.

– Добро… – сотник поднялся на ноги.