Нейромифология. Что мы действительно знаем о мозге и чего мы не знаем о нем

Джозеф Весбекер давно чувствовал себя плохо. А 14 сентября 1989 года ему все надоело окончательно. 47-летний журналист, вооружившись автоматом и 9-миллиметровым пистолетом SIG-Sauer, пришел в агентство Standard Gravure (Луисвилл, штат Кентукки), где работал ранее, и в течение получаса застрелил восемь бывших коллег, ранил 12 других, а затем совершил самоубийство[301]. 14 сентября 1989 года стало ужасным днем не только для Standard Gravure, но и для

Eli Lilly. Менее чем за четыре недели до расправы психиатр прописал Весбекеру «прозак» для лечения депрессии. Производителю «прозака», получившему в предыдущем году в США лицензию на свой «селективный ингибитор обратного захвата серотонина», предъявили гражданский иск. Адвокаты родственников жертв Весбекера обвинили фирму Eli Lilly в том, что ее антидепрессант подтолкнул незадачливого журналиста к злодеянию[302].

После нескольких лет подготовки к судебному разбирательству осенью 1994 года представители Eli Lilly и адвокаты 27 выживших и близких жертв Весбекера встретились в зале суда в Луисвилле. В первую очередь адвокаты защиты попытались перетянуть на свою сторону Ли Коулмана, лечащего психиатра Весбекера и ключевого свидетеля обвинения[303]

. Как отмечалось в истории болезни Весбекера и заявлениях на предварительном слушании, Коулман был первым, кто увидел связь между драматическими изменениями в поведении пациента и «прозаком». Через несколько недель после перевода Весбекера на «прозак» психиатр зафиксировал у него психомоторное возбуждение, нарушения сна, разорванное мышление и слезы на терапевтических сеансах, чего раньше никогда не было. В медицинской документации Коулман высказал подозрение, что причиной поведенческих изменений мог стать «прозак». Весбекер отказался от совета психиатра немедленно прекратить применение препарата. Он утверждал, что это лекарство поможет ему «вспомнить случай сексуального насилия на рабочем месте»[304]. Джозеф Весбекер заявлял, что был вынужден заниматься оральным сексом с одним из руководителей перед всеми сотрудниками. Несомненно, он потерял связь с реальностью и впал в возбужденное психотическое состояние. А через три дня открыл огонь по своим бывшим коллегам из Standard Gravure.

Так что же: биология или биография?

Армада адвокатов Eli Lilly устроила в суде дискуссию о том, возможно ли в принципе доказать, что «прозак» стал причиной кровавой расправы журналиста. В рекламе «прозака» человеческий опыт и поведение сводились к химическому дисбалансу в мозге, который можно уравновесить с помощью медикаментов. По этой логике судьба человека определяется химией его мозга, а не его биографией. Но в суде адвокаты

Eli Lilly неожиданно представили ситуацию совершенно иначе. Они настаивали, что к кровопролитию в Standard Gravure привели личная история Весбекера, его трагическое детство и стресс на работе. А лекарство и его влияние на химию мозга не имели к этому никакого отношения[305]. В конечном счете, вряд ли когда-нибудь станет известно, какую роль в роковых изменениях поведения Весбекера сыграл «прозак». Конечно, нельзя исключать, что журналист совершил бы свою расправу и без медикаментозного лечения. Но в деле Весбекера основной интерес представляет не вопрос о реальной роли «прозака», а знакомство с внутренними принципами работы компании Eli Lilly, сделавшей возможным этот судебный процесс.

Eli Lilly

манипулирует клиническими испытаниями

В ходе судебного разбирательства сотрудников компаний, экспертов и руководителей исследований могут обязывать давать показания под присягой. Кроме того, юристы и эксперты получают доступ к внутренним документам компании[306]. В случае с делом Весбекера это привело к разоблачению корпоративной политики Eli Lilly и ее реакции на частоту суицидов, связанных с «прозаком». Так, стало известно, что уже при первых клинических испытаниях в 1970-х годах у некоторых пациентов с депрессией применение «прозака» вызвало острое беспокойство и возбуждение. Еще в 1979 году разработчик «прозака» Рей Фуллер писал: «Некоторые пациенты в течение нескольких дней перешли от состояния тяжелой депрессии к состоянию ажитации… При будущих исследованиях для контроля ажитации будет разрешено использование бензодиазепинов[307]»[308]. Этот измененный протокол эксперимента привел к тому, что при широкомасштабных клинических испытаниях «прозака» всем пациентам, которые начинали испытывать тревогу, приходили в состояние психомоторного возбуждения или жаловались на нарушения сна, можно было выдавать успокоительные препараты. Аналогичные «валиуму» седативные средства широко использовались для маскировки нежелательных побочных эффектов.