Нейромифология. Что мы действительно знаем о мозге и чего мы не знаем о нем

Очевидно, что сомнительный союз научных учреждений, фармацевтической промышленности и профессиональных ассоциаций в один прекрасный момент надоел и видному специалисту по шизофрении Лорену Мошеру. 4 декабря 1998 года создатель альтернативной концепции лечения Американской психиатрической ассоциации «Сотерия» сообщил о своем уходе из союза, в котором состоял почти 30 лет. В открытом письме, адресованном ассоциации, были перечислены причины его ухода[361]. Вот несколько фрагментов: «Главная причина этого шага [моего ухода] – мое мнение, что фактически я выхожу из „Американской психофармакологической ассоциации“. По счастливой случайности, истинная природа организации не требует изменения ее аббревиатуры. ‹…› В текущий исторический момент психиатрия, на мой взгляд, почти полностью захвачена фармацевтическими компаниями. ‹…› Мы больше не стремимся к целостному пониманию людей в контексте социальных условий. Мы, скорее, стремимся переориентировать нейротрансмиттеры наших пациентов. Проблема в том, что с нейротрансмиттерами очень сложно работать – в любом их состоянии. ‹…› Я не могу поверить в нынешнюю биомедицинско-редукционистскую модель, провозглашенную лидерами психиатрии и еще раз связывающую нас с соматической медициной. Здесь все дело в модных привычках, политике и, как в случае с нашими фармацевтическими связями, – в деньгах». К анализу Мошера прибавить нечего.

Трудно поверить: когда-то депрессия была редкой болезнью

Когда стали использоваться первые антидепрессанты, аффективные расстройства считались редкостью. В профессиональной среде в 1960-е годы исходили из того, что на миллион человек от 50 до 100 страдают от тяжелой депрессии – в форме «меланхолии» или депрессивного расстройства личности[362]

. Hoffmann-La Roche и Geigy, обладатели патентов на «марсилид» и «тофранил», также не выказали особого восторга, когда выяснилось, что их тестовые вещества оказывают «всего лишь» антидепрессивное действие. Сегодня трудно поверить, что «тофранил» выпустили на рынок спустя годы после выявления его антидепрессивного эффекта. С решением медлили, так как считалось, что антидепрессанты не будут востребованы[363]

.

В середине 1960-х годов наблюдался также официальный оптимизм в отношении долгосрочных перспектив депрессивных заболеваний: «Депрессия в целом является одним из психических расстройств с наилучшими прогнозами на выздоровление. Большинство депрессий самоизлечиваются», – писал Джонатан Коул, пионер психофармакологии из Национального института психического здоровья[364]. В том же 1964 году психиатр из Роклендского госпиталя Натан Клайн отмечал, что «при лечении депрессий всегда есть плюс в том, что большинство из них заканчиваются спонтанной ремиссией»[365]. Даже десять лет спустя Дин Скайлер, глава отдела депрессий Национального института психического здоровья, пояснял, что доля спонтанных излечений настолько высока – более 50 % в течение нескольких месяцев – что «у пациентов с депрессией трудно оценить эффективность препарата, лечения или психотерапии»[366]

. «Большинство депрессивных эпизодов, – продолжал Скайлер в своей книге, – развиваются своим порядком и завершаются практически полным выздоровлением без специального вмешательства»[367].

Депрессия – эпидемия нашего времени

Редкое и эпизодическое заболевание в течение нескольких десятилетий стало массовым и хроническим. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) в настоящее время насчитывает по всему земному шару 121 миллион человек с депрессией. В 2001 году в докладе ВОЗ о состоянии здравоохранения указывалось, что во всем мире депрессивные расстройства, бесспорно, являются самой важной причиной потери трудоспособности на годы[368]

. Современные оценки основаны на том, что что по меньшей мере 10 % людей в какой-то момент своей жизни заболевают клинической депрессией, а около четверти населения имеют выраженные депрессивные симптомы[369].

При этом в странах с более высокой заработной платой депрессия представляется более распространенной, чем в странах с низким и средним уровнем дохода. Об этом сообщает показательное исследование распространения депрессии в мире в период с 2001 по 2007 год[370]. Опрос 89 000 человек выявил, что риск заболеть депрессией в странах с высокой заработной платой составляет 14,6 %. Для жителей стран с низким и средним уровнем дохода соответствующий риск составлял в среднем 11,1 %.

Немало специалистов даже рассматривают эмоциональное выгорание и депрессию как главные болезни XXI века. Журнал Der Spiegel в очередной раз обратился к теме депрессии зимой 2011 года. Авторы передовой статьи одного из номеров, называвшейся «Измученные люди», отмечали, что «психические заболевания идут в наступление» и уже «около 4 миллионов граждан Германии страдают от депрессии, требующей лечения»[371]. Как объяснить эту эпидемию депрессии, этот как минимум стократный рост количества ее диагностированных случаев всего за 50 лет?