Нейромифология. Что мы действительно знаем о мозге и чего мы не знаем о нем

Тем не менее лучшие шансы для «брендинга условий» главный стратег Y brand Парри видит в психиатрии: «Ни в какой другой терапевтической области брендинг условий не ложится на лучшую почву, чем в сфере тревоги и депрессии. Здесь заболевание редко основано на измеримых телесных симптомах и поэтому открыто для концептуальных толкований. Если посмотреть, как диагностическое руководство ДСР выросло в течение последних десятилетий до современного объема телефонной книги, можно подумать, что мир, в котором мы живем, более нестабилен, чем ранее. На деле растущее количество выявленных эмоциональных нарушений вызвано тем, что проблемы разделяются на составляющие. Это должно обеспечить лучшие варианты лечения. Неудивительно, что многие из недавно описанных нарушений были выявлены в результате прямого финансирования фармацевтическими компаниями. Оно касается исследований, рекламно-просветительской деятельности или и того, и другого»[391].

Другие страны – другие порядки. Как пишет антрополог Эмили Мартин, чтобы депрессия, а также антидепрессанты, были вообще приняты японским обществом, здесь был проведен активный «ребрендинг» всей концепции депрессии[392]

. Долгое время антидепрессанты в Японии не жаловали. Например, в 1990-х годах Eli Lilly даже не пыталась реализовать в Стране восходящего солнца свой «прозак». Считалось, что продажи будут слишком низкими. В первую очередь следовало поработать над термином – так решили компания Solvay Pharmaceuticals и ее японские деловые партнеры, захотевшие в конце 1990-х годов распространить в стране антидепрессант «лувокс». По словам Эмили Мартин, utsubyo

, японское слово для обозначения депрессии, ассоциировалось с тяжелой психической болезнью. С такой, с которой любой японец не хотел бы иметь ничего общего. Поэтому для более мягких форм депрессии Solvay и партнеры начали популяризировать термин kokoro no kaze. Это новое понятие переводилось примерно как «простуженная душа»[393]

. Стратегическое переименование привело, как и предполагалось, к распространению точки зрения, что депрессия – это нормальное неприятное недомогание, симптомы которого можно лечить такими препаратами, как «лувокс» или другие антидепрессанты.

Скоро будет трудно не иметь диагноза

Согласно Аллену Фрэнсису, председателю комитета по подготовке четвертого издания Диагностического и статистического руководства (ДСР-IV), ДСР-5 должен был стать настоящим эльдорадо для фармацевтической промышленности. По его мнению, в случае принятия предложений комитета по подготовке ДСР-5, это руководство могло вызвать по крайней мере восемь новых ложноположительных эпидемий психических заболеваний[394].

Что же нового должно было появиться в ДСР-5? С одной стороны, расширялись существующие категории диагнозов. Для этого вводилось понятие «спектра». «Аутизм» становился «расстройствами аутистистического спектра»[395]

, шизофрения – «расстройствами шизофренического спектра», а обсессивно-компульсивное расстройство – «расстройствами обсессивно-компульсивного спектра». Также вводились такие новые диагнозы, как «гиперсексуальное расстройство», «смешанное тревожно-депрессивное расстройство»[396], «синдром дефицита внимания и гиперактивности у взрослых» или «расстройство настроения с дисфорией» у детей[397].

Кроме того, расширялись критерии постановки диагноза. До таких пределов, когда даже скорбь, например, из-за смерти члена семьи, могла быть диагностирована как депрессия. То, что считалось нормальной скорбью, уже скоро могло быть расценено как аффективное расстройство, нуждающееся в лечении[398]. Наиболее спорным, однако, было желание ввести целую серию «синдромов риска», благодаря которым предполагаемые предвестники болезни могли трактоваться как психиатрический диагноз, например «синдром риска психоза». В связи с этим психиатр Фрэнсис ожидал от 70 до 75 % ложноположительных диагнозов. Это могло особенно отразиться на несовершеннолетних, которых, соответственно, могли начать лечить на ранних этапах болезни и «последовательно». С тем реальным последствием, что «сотни тысяч подростков и молодых взрослых получат лишние назначения антипсихотических препаратов»[399]. Кажется, что в психиатрии нашего времени уже не работает старый принцип Гиппократа «не навреди».