Читаем Неистовый Роланд. ПесниXXVI—XLVI полностью

32 Были его покоиВ самом верхнем жилье дворца,А насупротив — старинная горница.Здесь, один,Всех чуждаясь, провождал он часы,Множа в сердце бремя горьких помыслов.И поверить ли?Здесь ему и выпало исцеление.33 В уголке той горницы, очень темной.Потому что ставни держал он на затворе,Он увидел щель меж стеной и полом,
Из которой лучом прорезался свет.Приложился глазом и зрит такое,Чему бы услышавши не поверил,Да и въявеСам не склонен к своим очам.34 Видит: пред ним опочивальня королевы,Самая богатая, самая тайная,Ни для кого никогда не вступная,Кроме самых доверенных особ.А в той опочивальне был мерзкий карликСо своей королевой в затейливой борьбе,И так-то ловок и искусен,
Что уж он-то все над ней, а она под ним.35 В изумлении, в оцепененииСтал и стыл Иоконд, как во сне,А уразумевши, что сон не сон,Еле-еле сам себе верит:«Как! — говорит, — кривому горбунуОтдается женщина,Чей супруг меж всех царей любезней и краше?Ах, какая лакомость!»36 И припомянулась ему его жена,Прежде столь хулимая
За предательство тому юному холопу, — А теперь он готов ее простить:Не ее вина, а женского пола,Что один мужчина ей нипочем,И коль все одним дегтем мазаны,То у ней хоть любовник не урод.37 В тот же час и на то же местоПодошел он и в следующий день,Видит тот же срамКоролю от королевы и карлика;И еще был день в трудах; и еще,И ни даже им субботнего отдыха,
А всего страннейЕе жалость, какой он к ней холодный.38 А потом и такой случился день,Что была королева в тоске и смуте,Дважды звавши карлика,А карлика нет и нет;И на третий раз служанка докладывает,Что негодник занят иной игрой,Ставка в грош,Но из-за нее он сюда ни шагу.

как Иоконд рассказал об этом королю,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза