Ненумерованные письма маркиза Кюстина

А.Л. «Не знаю», – говорит Либерман и переключается (примечание М.Г.). «Мне трудно представить американского конгрессмена или сенатора, который скажет: «Я поддерживаю бен Ладена и отказываюсь петь гимн США, не принимаю национальных символов».

М.Г. «Пожалуй».

А.Л. «В Америке, скажем, в школе каждый день встают, поют гимн, поднимают флаг. Мы хотим то же самое ввести тут. Чтобы государственный норматив был четкий».

М.Г. «Но в Америке нет такого норматива».

А.Л. «Почему нет? Там есть такая практика».

М.Г. «Практика есть, а закона, делающего ее обязательной, нет».

А.Л. «Я не уверен».

«Министр улыбается», – добавляет в этом месте М.Г.

Во имя справедливости и равновесия – разобравшись с мухами и сходив вместе с мальчиками направо, то есть прочтя диалог, теперь пойдем с девочками налево (звучит двусмысленно, но не в моем случае) и отведаем котлет – то есть ознакомимся с обобщением, сделанным по этому поводу автором. Либерман победил в этом маленьком споре, полагает она, «как обычно это делает: путем упрощения». (Я все-таки воспользуюсь кавычками, так как цитирую точно по тексту). «Логика здравого смысла, предложенная взамен сложных политических конструкций дьявольски соблазнительна – как любое предложение отказаться от условностей... Либерману удалось сплотить их (местных русских – прим Кюстина) с помощью вполне определенной риторики: «все очень просто», «давайте называть вещи своими именами» – в первую очередь те вещи, которые связаны с израильскими арабами».

Кстати, Инженер показал мне сайт партии Либермана. На главной его странице один из разделов называется: «Пятая колонна». Открыв его, даже я, Господи, не живший на Земле в двадцатом веке, испытал чувство, именуемое нами déjà vu, так напоминал этот коридор времени старинные европейские вернисажи, посвященные козням евреев, причем, исключительно – козням и исключительно – евреев.

Автор цитирует по этому поводу едва ли не единственного, кажется, либерального политика из русских – Романа Бронфмана: «До него (Либермана – прим. Кюстина) этого не делали, потому что у израильских политиков есть определенный код, приобретенное здесь понимание тонкости, сложности межэтнических отношений». Скатыванием на предфашистские позиции называет г-н Бронфман происходящее с его страной и обвиняет в этом лично Авигдора Либермана. Автор отмечает сходство интонации произносимой г-ном Бронфманом речи с печалью ее американских друзей и добавляет деталь, характеризующую местный колорит – долгий взгляд в окно кабинета на высоком этаже тель-авивского небоскреба. Взгляд этот показался мне похож на взгляды из сотен нью-йоркских небоскребов в тысячах голливудских фильмов, и тем замкнул кольцо сходства местного еврея и «американских друзей». Господи – ну что ж я, в самом деле, зациклился на происхождении приятелей автора? Ведь наблюдая с высоты Небес за перипетиями в деле Дрейфуса, я был целиком и полностью на стороне Золя! Восклицал следом за ним: «И я обвиняю!»

По поводу же склонности г-на Либермана к незамысловатой правдивости, я хотел бы кое-что сказать: хоть ты, Господи, никогда не был женат, но конечно, можешь представить себе некоего мужа, который пробуждаясь утром в супружеской постели и решив «по-простому» «называть вещи своими именами», заявляет: «А сиськи-то у тебя, дорогуша, – обвисли! А ведь когда-то, бывало, по ним можно было объяснять понятие геометрического перпендикуляра». А что думает при этом жена? «Боже, сколько лет уже живу я рядом с этим кретином. Неужели так пройдет вся моя жизнь?» Ведь примерно так и рассуждают европейцы в отношении г-на Либермана, и только изредка, из-за невыключенного микрофона появляются в прессе доказательства именно такого их образа мыслей. А теперь представьте, что сценка эта отснята и демонстрируется в кинотеатре, и в зале одни зманкомовцы или, пусть, – канадские лесорубы, которые, как известно, «с бабами – о лесе, а в лесу – о бабах», и прямота героя не задевает не только никого из них лично, но и весь коллектив в целом. И они отзываются удовлетворенным: «Гы-гы-гы! Во дает мужик!» И ведь они по-своему правы – два предмета и одно явление названы и описаны «мужиком» честно, правдиво и без экивоков! До нашей Великой революции люди моего круга, возможно, рискнули бы прямо и публично назвать хамом человека, практикующего подобный политес, но не сейчас. Русское происхождение г-на Либермана в этом случае служит ему надежной броней. Ведь зацепившись за неосторожное словечко такого рода, оброненное на плечо г-на Либермана с высоты птичьего полета «старых элит», сайт Izrus.co.il, например, мог бы с легкостью подтолкнуть своих читателей к мысли о коллективном оскорблении, нанесенном всей русскоязычной общине еврейского государства, а может быть даже усмотрит в этом заодно и обиду людям всей великой державы, раскинувшейся между Харьковом и Токио. Вот и автору, по ее словам, «многочисленные израильские собеседники» только off the record, не для микрофона, пытались объяснить, что «Либерман нашел подход к люмпенам разных мастей».