Неповторимый. Повесть о Петре Смидовиче

До отплытия парохода еще оставалась неделя; за это время Петр Гермогенович рассчитывал подготовить газеты к отправке. Условились, что за грузом зайдут в лавку на улицу Делакруа, четыре, к мсье и мадам Георажи.

— Обратитесь от имени Жюля Ледо и скажете: «Виктор Гюго умер». Вам ответят: «Он бессмертен…»

Теперь Смидович просиживал в таверне до поздней ночи, подсаживался к завсегдатаям, заказывал вино и заводил долгую «дружескую» беседу.

Он не мог относиться к порученному делу с прохладцей и все следующие дни прожил в каком–то бешеном темпе. Прежде всего он попытался разыскать своих старых друзей–коммунистов. Эти люди жили в Марселе, Монпелье, Париже, и он съездил туда, но неудачно. Поля Диманша не было в городе, Жан Морсо умер, а Виктор Шевалье принял его столь холодно, что он поспешил ретироваться, так и не изложив своей просьбы.

Зато ему повезло у пожилых супругов Георажи, Абрахама и Мари, которые встретили его очень сердечно.

— Мы не знаем и не хотим знать, что будет в ваших пакетах, мсье Пьер. Но нам вас рекомендовали как доброго и честного человека, друга Франции, и этого вполне достаточно.

— Мы с большой симпатией относимся к России, — добавила Мари. — Когда на нас нападут боши, мы будем вместе, не так ли?

Пакеты еще предстояло сделать и запаковать так, чтобы в них не проникло ни капли воды. Он купил ручной пресс, резиновую пленку и клей. На счету был каждый номер «Искры». Изготовление каждого экземпляра требовало огромных усилий. Надо было получить корреспонденцию из России. Через границу — в шифрованных письмах, специальными нарочными, с оказией — шли правдивые статьи и заметки с мест событий. В чужой стране предстояло справиться с уймой трудностей — найти помещение для редакции, типографию, наборщиков, и все это при весьма скудных партийных средствах, собранных по копейкам, оторванным от нищенского заработка рабочих.

Но самые серьезные трудности начинались позже. Надо было доставить газету в Россию, тем людям, которым она предназначалась. На пути «Искры» стоял весь государственный аппарат царской России, простиравший свои щупальца далеко за пределы государства, кордоны таможенников, армия шпиков и провокаторов. Нужны были поистине титанические усилия, чтобы преодолеть все эти препятствия. И этого никогда бы не удалось добиться, не будь у «Искры» помощников, жертвующих собой ради достижения цели.

Часто, просидев за работой почти до утра, Смидович отправлялся в прибрежные горы — живописные отроги Альп. Он брал с собой белый марсельский хлеб и пакет черных жирных душистых олив, его любимую и почти единственную здесь пищу. Пряно пахли травы, соленый морской ветер гнул росшие в расщелинах скал фиговые деревья. Он ложился на теплые, нагретые за день камни и любовался луной, морем, огнями города вдали…

Наконец настало время, когда «Сиркасьен» должен был уйти в рейс. Может быть, потому, что это был первый транспорт «Искры» с берега Средиземного на берег Черного моря, Смидович решил сам доставить груз на пароход. Все пакеты он положил в чемодан и нанял извозчика.

— Basin du Lazaret, — сказал он кучеру.

Это был один из пяти бассейнов марсельской гавани, откуда отправлялись в иностранные порты грузовые пароходы.

Он условился с толстяком — ресторатором Гримом — встретиться в дальнем кабачке с неаппетитным названием «Ослиные уши» и сейчас шел туда, спустившись к самому морю на полосу, обнаженную отливом. Из черных, быстро мчавшихся облаков лил дождь, громко барабанил по плащу, струйки воды неприятно стекали за шиворот с поднятого капюшона. Когда дождь переставал, меж облаков проглядывала луна, освещая стену обрывистого берега, за которым скрывался город. С другой стороны боролась с ветром отливная волна.

Идти по песку было трудно, тяжелый чемодан больно оттягивал руку, и Петр Гермогенович обрадовался, когда заметил качающийся на ветру жестяной фонарь у двери в кабачок. Он зашел туда и сразу же отыскал глазами Грима. Тот сидел у длинной стойки, тянул из стакана красное вино и заедал его круглыми солеными сухарями.

— О, мсье Пьер! — Он приветственно поднял руку. — Я пришел раньше вас. Может быть, пропустим по стаканчику вина? У нас еще есть время.

Из шумного душного кабачка они вышли в прохладную ночь, наполненную свистом ветра и шорохом ленивых волн. В черном провале моря одиноко стоял на рейде скупо освещенный пароход.

— Это и есть ваш «Сиркасьен»? — спросил Смидович. Грим молча кивнул.

— Вот письмо. — Петр Гермогенович достал из кармана конверт. — Повторяю еще раз. Вы отнесете его в Батуме в аптекарский магазин Апик–Ефенди и спросите там Джерайана. Он должен вызвать Фридриха. К нему пароль: «Победа света над тьмой». У Фридриха получите деньги и возьмете ответное письмо для меня. Вам все ясно?

— Все, мсье Пьер… Но учтите, я долго не могу держать такой груз на пароходе. Если ваш товарищ не придет…

— Не беспокойтесь, он извещен и в первую же ночь по приходе «Сиркасьена» подойдет на шлюпке к пароходу. Только не забудьте сигналить каждые пятнадцать минут.

— Фонарем вверх–вниз два раза и один раз из стороны в сторону.

— Совершенно верно.