Несерьезные дети

И тут Лешка вспомнил, что с третьего класса по восьмой Венька таскал Лялькин портфель и песни пел, ему кто-то брякнул, что у него слух и хороший голос, он и пел при Ляльке, и все знали, что для нее поёт, и считали его чокнутым.

— Ну, ты даешь, — удивился Лешка. — Ты что, любишь ее, что ли? Во дурак!

Он ничего не успел сообразить, как Паром молниеносно прыгнул со стула и влепил ему в нос сухим своим кулаком. Лешка слетел с табуретки и больно стукнулся затылком о холодильник.

Венька мешком бухнулся на стул.

«Вправду чокнутый, — подумал Лешка, — дурак недобитый». Из носа у него потекла кровь.

— Дай полотенце, что ли. — Лешка сел, привалившись спиной к холодильнику. — Видишь, кровь. Весь костюм зальет. Псих!

Венька смотрел на него белыми от злости глазами. Потом несколько раз сморгнул, лицо его исказилось, будто он тоже хотел заплакать, встал, сходил в комнату и принес кусок ваты:

— Заткни свою сопатку.

Долго молчали. Паром чистил какой-то вал и изредка поглядывал в сторону Баркова. Лешка лежал на полу, запрокинув голову, чтоб остановить кровотечение.

— А ты ничо, удар держишь, — как бы между прочим буркнул Венька.

— Да-а. Я и сам при случае в нос могу, — прогундосил Лешка.

— Герой…

— А ты дурак.

Паром засмеялся. Лешке даже не хотелось смотреть на его физиономию, до того он ненавидел его в это время.

— Ты школу из-за Ляльки бросил? — спросил он опять в нос.

Венька походил по комнате, будто раздумывая, дать Лешке еще или ответить. Остановился.

— Ну, из-за нее. — Он сел верхом на стул и стал раскачиваться на нем, лицо его исказилось какой-то жалкой улыбкой: — Я б для нее все… Понял?

— Понял.

— Верю, что понял. Ты не баба, как я думал, удар держишь. — Он отвернулся. — И не смешно это. А тебе она зачем, профессор? Так, погулять. Я ведь видел, как вы у ее дома лобзались, я каждый вечер там под окнами сижу, все знаю. Тебе это так, а она к тебе… Она тебя… В общем, давно я хотел тебе, профессор, голову отвинтить из-за нее, да ее же и жалко. Сделаешь из тебя полтавскую котлету, она реветь будет, она жалостливая.

— Почему именно полтавскую?

— Потому что полтавские самые дешевые.

— Ну?!

— Не нукай, не запрег, болото.

— Я ничего, слушаю.

— Вот и молчи. Да и чо говорить с тобой, чо ты понимаешь в жизни, профессор. Вот говорят, надо жить честно, быть всегда прямым, а как мне? А?

Паром сделался совсем разнесчастным, и Лешка вдруг понял его.

— Не знаю, Венька, правда не знаю.

— A-а! Вот «Венька». А я уж и имя свое забывать начал. Все Паром да Паром. И она, когда я в школу первого сентября пришел, как сказала «Паром», так я и решил: все, больше ноги моей здесь не будет. Вот так.

— Знаешь что, — неожиданно для себя решил Лешка. — Давай я ее брошу. Пусть она хоть немного несчастной побудет.

— Зачем?

— Ну так.

— Нет, не надоть. Она ведь не со зла тогда… Лучше уж ты с ней будь. А ездить я на тебе не буду.

— Да она и так со мной после вчерашнего разговаривать не хочет. Из-за тебя все.

— Не надоть… Я скоро уеду.

— Как?

— Да так, уеду, и все. Чо мне здесь делать? Не хочу, чтоб каждый жлоб в нос совал — «Паром, Паром»! Дядька у меня на Севере, обещался на курсы радистов устроить. Буду потом где-нибудь на метеостанции морзей стучать.

Кровь у Лешки унялась, но нос распух, и под глазами стали зреть синяки. Он опять взобрался на табуретку и стал разглядывать себя в зеркальце.

— Ничо. — Венька, виновато щурясь, потрогал Лешкин нос. — До свадьбы заживет.

— Заживет, — согласился Лешка. — Идти мне надо.

— Куда?

— Домой, куда ж еще с такой рожей.

— Иди Ляльку встречай, уроки кончаются.

— Сама дорогу домой знает. Еще дуется.

— Иди, иди, но смотри, Лешка, не обижай ее без меня, я ведь приеду потом, проверю. По-мужски тебя прошу.

— Ладно тебе пугать. Пойду. — Лешка встал.

— Ты, это… — заторопился Венька. — Ну, это… Ты будь человеком, смотри…

— У-у, — согласно промычал Лешка. — Я пошел.

— Ага. — Венька, казалось, успокоился и опять занялся машинкой.

Лялька вышла из дверей школы и осмотрелась. «Меня ищет, — довольно подумал Лешка и вспомнил Парома. — Может, и правда любит?»

Он подошел к Ляльке.

— Давай портфель понесу. Провожу тебя.

— Подрался?!

— Нет.

— Дурак этот Паром, бандюга. У нас дома есть свинцовая примочка, я тебе сделаю.

Лешка опять подумал о Веньке. Как он там сидит один дома, со своей обидой на людей. Жуть!

— Не дурак он.

— Кто? — Лялька уже забыла, что говорила, для нее это были просто вылетевшие слова, она, как курица над цыплятами, кудахтала вокруг Лешки, и он это понял и подумал: «Эх, бабы, все вы на одну колодку». А вслух сказал:

— Да Венька-то, говорю, не дурак, хороший он парень.

— Ну, знаешь, я тебя не понимаю. Он, хороший, тебе нос разукрасил.

— Ерунда! — Лешка махнул рукой и подумал: «Женюсь. Школу закончу и женюсь на Ляльке. Вот все ахнут!»

— Знаешь, Леш, а все-таки… — Лялька не закончила и замолчала.

— Что?

— Так, ничего. — Она прижалась к его плечу. — Смотрят все, и эта Васильева…

Через неделю Венька Паром уезжал на Север.

Его никто не провожал, даже мать. Венька сам ей запретил.

Он уже сидел в своем вагоне и смотрел в окно, когда в купе влетел Барков.