Несерьезные дети

— О чем говорит нам эта иллюстрация? — продолжил он Эмминым голосом. — Она говорит нам о том, что на этом озере должна разыграться ледовая битва. Русские витязи дают бой крестоносцам у Вороньего камня. Победители получают ватрушки и колотушки. Грянем?

И мы грянули. Нам с Ладушкой по жребию выпало стать погаными немецкими псами-рыцарями. Теснимые Удаловым и Сашкой, сломав в битве копье, мы кое-как отступили за груду камней и оттуда отбивались снежками.

— Древнерусские врагу не сдаются! — верещал Ладушка заячьим голосом, позабыв свою роль крестоносца.

— Ах ты волчья сыть, травяной мешок! — по-старинному проклинал его Сашка.

Наконец Сашка примерился и точно угодил Ладушке копьем прямо в вязаное ухо его лыжной шапочки. Палка зацепилась за шерстяные нитки, Ладушка затряс головой, а, пока я его освобождал, нас самих взяли в плен.

Потом мы съели ватрушки, пожевали ледяных яблочек-кисличек, сделали еще несколько кругов возле озерка и засобирались домой. Настроение у нас как-то сразу стало похожим на мороженые кислые яблоки. Какая расправа поджидает нас в школе? Ходила ли практикантка жаловаться к директору? Ведь добро бы от нее целый класс убежал, а то нас всего четверо, с четырьмя человеками церемониться много не будут, запросто могут и совсем из школы погнать. А завтрашний педсовет? Ой-ой-ой… Быть беде, быть!

Мы неохотно тащились к выходу из лесопарка. Прошли мимо деревянных идолов — они злобно покосились на нас залепленными снегом глазницами. Что-то неодобрительное и хриплое кричала перелетавшая в вершинах ворона, преследуя нас, как лазутчица Эммы. Низкое солнце заволоклось пеленой, бесцветно светило на посеревший наст и почерневшие сосны. Еще несколько лыжников обогнали нас на лыжне, бодро гикая, понеслись к корпусам института.

Под щитком с надписью «Берегите «зеленого друга» я увидел на снегу ярко-красную варежку. На грязном снегу белели выцарапанные палкой слова: «Мальчики, где вы? Ждем вас в школе. Е.В.».

— Может быть, не соваться нам в школу? — спросил Ладушка. — С такой музыкой встретят! Разойтись по домам от греха…

Это у него бабушкино словцо — «от греха». Я сказал бы другое — «от сраму». Врать придется, выкручиваться, снова строить из себя дурачков.

— Ни шиша! — отрезал Гвоздиков. — Прямиком надо в школу. Мы заблудились, замерзли и валимся с ног. Бедные дети в лесу — кто им покажет дорогу? Спасибо, нашлись добрые дяденьки-лыжники и вывели нас из трущобы.

Подойдя к школе, мы увидели стоящего на ее крыльце учителя физкультуры Соколика. Уперев руки в бока олимпийки, с непокрытой головой, он явно нас поджидал.

— Здоров! — больно ткнул меня Сашка. — Это что же такое: покойник воскрес?

Он первым бойко поздоровался с Соколиком и нахально спросил:

— Владимир Иваныч, а как это вы уже выздоровели? А нам сказали, что вы прямо при смерти!

— Кто сказал? — нахмурился физкультурник.

— Кто же, как не Эмма Даниловна? Сказала — вы так разболелись, что практиканткой вас пришлось заменить.

Брови у Соколика закачались, как поплавок на воде.

— Эмма Даниловна спутала, — сказал он сухо. — Мы с ней договорились, что она объявит только о замене учителя.

— Значит, она наврала! — торжествующе выкрикнул Удалов.

Позы у всех ребят стали свободнее, мы облегченно переглянулись. Если по дороге мы еще твердо не договорились, признаемся ли в нашей затее Соколику и ребятам, то теперь все стало наконец и ясно и твердо: не признаемся ни за что!

Соколик, видимо, почувствовал эту решимость, обведя нас медленным пронзительным взглядом.

— Так, — сказал он понимающе. — Вы сбились с дороги и заблудились?

— Заблудились! — подтвердили мы хором.

— Измучились, замерзли?

Мы кивнули, а Ладушка жалобно потер рукавицей замороженный яблочный нос.

— Ну, а раз такие дела, то идите домой отдыхать. Спасибо вам за то, что показались, успокоили нас.

— Как, нам можно идти? — удивился искренне Ладушка.

— Можно. Приятного отдыха вам!

— А вы, а вы как?

Наверное, вопрос Ладушки звучал глупо, но нам этого не показалось. Мы тоже переминались с ноги на ногу, медля идти восвояси. Разве могли мы подумать, что история так просто закончится? А разбирательство, записки к родителям, суд, педсовет?

— А я пойду Елену Владимировну выручать, — сказал Соколик, глядя как-то мимо нас, в сторону. — Чехвостят ее сейчас в кабинете директора. Чего вы топчетесь? Хотите полюбоваться?

Мы не двинулись с места, но дружно скосили глаза на окна первого этажа, в которые не раз подсматривали совещания учителей.

— А ее-то за что? — пробормотал Удалов.

— За то, что потеряла детей в лесу, показала себя никудышной учительницей, перепугала всю школу, — безжалостно перечислил Соколик.

— И что ей за это будет? — пробасил Гвоздиков.

Соколик пожал плечами.

— В тюрьму не посадят и диплома учителя не лишат. Просто человек сам себе никогда не простит свою первую неудачу. Бывает, что совестливый человек вот так в первый раз обожжется в школе и потом всю жизнь обходит ее стороной. А на его учительском месте сидит какая-нибудь змея или грымза. Сидит уродина и готовит себе на смену бездушных уродов. Вот и все, что здесь может быть!