Несерьезные дети

У ворот ему встретился вчерашний очкарик — лохматый парень. Он стоял, смотрел на бегущего Андрея, дружелюбно улыбаясь.

— Эй, куда спешишь? Гонятся, что ли?

— А вам какое дело?

— Слушай, а как тебя зовут? Меня — Саша, — сказал парень, пристраиваясь к Андрею.

Андрей нервничал: Маруська билась в бидоне. Этого не было слышно, но Андрей это чувствовал.

— Это ты вчера с Любой целый день гулял?

«Значит, уже познакомились», — подумал Андрей.

— Ну и что дальше?

Люба мне вчера сказала, что вы сегодня в лес собрались. Можно и я с вами пойду?

— Мне-то что. Идите… — сказал Андрей.

Маруська в бидоне билась, как птица в клетке.

… Дома никого не было. На дверях висел новый замок. Ключа у Андрея не было, и он полез в окно.

На столе лежала записка, придавленная заварочным чайником: «Андрюша! Молоко поставь в холодильник. И не забудь закрыть дверь на замок. Мама».

Андрей поставил бидон на стол, открыл крышку и заглянул внутрь. Маруська сидела на дне, тяжело открывала рот и еле-еле шевелила плавниками. Она устала биться о железные стены и появлению Андрея не обрадовалась.

— Ага, Маруська, вот сейчас пересадим тебя в трехлитровую банку, а потом купим тебе аквариум, — сказал Андрей. Он представил себе, что он купил в магазине не простой аквариум, а гигантское стеклянное корыто и Маруська важно так плавает в этом корыте…

Вдруг Андрея прошиб холодный пот. Только теперь в голове у него проскочила мысль, что Маруську придется прятать: такой второй рыбки нет ни у кого в деревне. Да и откуда ей взяться? Зоомагазина же рядом нет. А где ее прятать? Мать везде успевает заглянуть. От нее ничего не скроешь. Отыщет Маруську — крик поднимет. Да еще отлупит.

У Андрея мелькнула мысль: «Может, вернуть Маруську в библиотеку?» Это невозможно. Теперь за библиотекой в три глаза следят.

И тут Андрея осенило — погреб! Вот куда он ее спрячет! И лазать мать в него не любит — есть холодильник.

Андрей нашел на кухне трехлитровую банку, вылил в нее содержимое из бидона — Маруська плюхнулась в банку, как мокрая тряпка, — и, взяв банку, пошел к коврику, закрывавшему погреб.

В погребе было тихо, как в колодце. И холодно. Земляной пол казался Андрею ледяным, стало немножко жутко в этом холодном подземном пространстве, и он заговорил с Маруськой.

Ничего, ничего, Маруся. Рыбы ведь жару не любят. Вон у нас в Искре вода холодная как лед. А сколько там рыбы! И пескари с ладонь, и плотвы навалом. Тюша-хулиган даже однажды щуренка вытащил…

Андрей подумал, что, наверное, Маруське неприятно слушать про рыбную ловлю. И замолчал.

В углу валялся старый ящик. На него Андрей и водрузил банку. Потом присел на корточки и посветил в банку фонариком. Маруська сидела на дне, опершись на пышный хвост, и тяжело открывала рот.

— Ну что ты, Маруся? Это я, Андрей. Не узнаешь? — спросил Андрей.

И тут, глядя на рот Маруськи, Андрей вспомнил, что ее надо кормить. Она с самого утра ничегошеньки не ела!

— Я сейчас, Маруся! Я сейчас! Подожди! — Он вылез из погреба, напоследок сверху осветив углы фонариком. Как золотая звезда, сверкнула Маруська в своей банке и погасла… Андрей захлопнул крышку погреба.

— Ан-дрей! Ан-дрей! — кто-то кричал с улицы. Видно, кричали уже давно, поэтому и получалось так дружно и размеренно. Андрей узнал голоса Любы и Саши.

Сердце неожиданно екнуло в груди Андрея: «Ко мне пришли… За мной! Хотят меня видеть». Такого за всю одиннадцатилетнюю жизнь Андрея ни разу не бывало!..

Андрей высунулся из окна:

— Ну, чего раскричались? Сейчас выйду.

И они вчетвером — Андрей, Люба, Саша и Тузик — пошли в лес. А про Маруську Андрей опять забыл…

Андрей пришел домой под вечер. Еще издалека увидел, что у ограды дома стоит машина Мишки. «Наверное, дома дым коромыслом», — решил Андрей.

У самого дома откуда-то появился Дуська.

— Привет, Яхонт. Ну что, надумал?

Андрей вспомнил про вчерашний разговор. Он и забыл о нем.

— He-а, не надумал, — сказал он.

Дуська встал посреди дороги.

— Что ж так? Мы-то в тебе были уверены.

— А я не люблю драться.

— Никто не заставляет тебя драться. Может, Малек со своими увидят тебя в наших рядах и испугаются.

— Почему же меня они испугаются?

— А потому что ты… внушительный такой. С тобой драться неохота.

Дуська все еще надеялся уговорить Андрея и старался избегать обидных выражений.

— Чудак ты, Дуська. Никто меня не испугается. Это вашего Тюшу все стороной обходят. И то потому, что он бешеный.

— Чего, чего? — зло сузил глаза Дуська. — Чего Тюша?

— Ничего. Дай пройти.

Андрей плечом отодвинул Дуську в сторону и открыл калитку.

— Ну, Толстый, пожалеешь. Я Тюше все скажу. Все-е-е! — мстительно протянул Дуська. Но Андрей уже поднялся на крыльцо и вошел в дом.

За столом мирно сидели мать, Мишка и Муся. У Муси волосы были коротко подстрижены и завиты мелким барашком.

На столе торчала, как сторожевая башня, бутылка вина, а вокруг бутылки столпились тарелки и тарелочки с селедкой, колбасой, салатом, пирожками и рыбой осетриной, которую в сельпо никогда не продавали и которую, видимо, привезли из города молодые.

— Здрасте! — сказал Андрей, гремя рукомойником.

— Здрасте, здрасте, хозяин, — подмигнул Мишка женщинам.