Незабываемые дни

— Спасибо вам…— равнодушно ответила девушка, равнодушно достала из узелка скомканное платье.

Руки фрау Керзиг с профессиональной ловкостью разгладили платье. Она немного нахмурилась, заметив на белой ткани грязные следы плети. Это варварство, настоящее варварство: кое-где рассечен живой узор вышивки, болтаются концы оборванной цветной нитки. «Безмозглый идиот, так расправиться с чудесной работой…»— думает фрау Керзиг, насупив бесцветные брови и поджав сухие, тонкие губы. Но брови наконец выпрямляются, разглаживаются морщины на лбу, и даже гусиные лапки под глазами становятся менее заметны. А глаза фрау Керзиг загораются огоньками.

— Чудесно! Это то, о чем я так мечтала… Вы такая славная, милая девушка. Скажите мне, не могли бы вы вышить такую вещь… ну… для меня?

— Не могу! — коротко ответила девушка.

— Почему?

— Вы сами знаете, что нас должны отослать в концентрационный лагерь.

— Ах, боже мой, только и всего! Это не такая большая беда. Торопиться туда особенно нечего… Я лично беру на себя отсрочить вашу отправку. Еще раз прошу. Разве не можете вы сделать такую вышивку для меня?

— Для вас? — задумалась Люда. Непонятная немного эта женщина… Тюремная надсмотрщица… Однако она избавила ее от жестокого издевательства, когда рассвирепевший начальник чуть не убил ее. Разве сделать уж…

— У меня сестра, я не могу разлучиться с ней.

— Сестра? Знаю. Она тоже умеет вышивать? Вот и хорошо, это просто чудесно, зачем же вам разлучаться!

Так попали сестры в «вышивальную мастерскую» фрау Керзиг. Эта мастерская помещалась — чтобы не очень бросаться в глаза разному высшему начальству — в небольшой пристройке к тюрьме в глухом уголке тюремного двора.

6

Слышеню вновь вызвали к тому же следователю, И когда привели во второй раз, понял Слышеня, что не такой уж глупый и наивный этот следователь, как подумал он о нем. И хотя следователь не предлагал уже поговорить, «как говорят с добрым приятелем», и не перешел снова на «вы», Слышеня чувствовал, что перед ним сидит хитрый и опасный враг.

— Ну что ж, снова будем рассказывать сказки о дядях?

— Я рассказываю то, что есть, господин начальник. Следователь не выдерживает. Его передергивает от злости.

— Слушайте, вы! Вы лучше расскажите, как стреляли на улице! Как бросали гранаты!

Следователь, пропуская отдельные слова и некоторые фразы, читает выдержки из официального рапорта начальника воинской части, солдаты которой участвовали в очередной облаве. Там речь идет о нем, о человеке с русой бородой, которого потом ранили в ногу и который до последнего отстреливался из пистолета, а потом еще бросил гранату. Он едва не убежал, но патрули случайно напали на него и взяли, когда уже агент Селович был убит Журицким.

Едва не вскрикнул Слышеня: вот и хорошо, вот и хорошо, не стало еще одного гада. Но сдержался, не выдал своей радости ни одним движением.

— Однако это уже вас не касается…— спохватился следователь и, скосив глаз, спросил: — Вы знали… Селовича?

— Такой фамилии я не слыхал.

— А покойника Журицкого…— И, заметив свою новую промашку, следователь поморщился.— Я спрашиваю о старом машинисте.

Острая боль ужалила сердце. Но выдержка, выдержка…

— Не знаю, господин следователь.

— С какой целью вы явились в город с пистолетом и гранатами?

— Не понимаю, господин начальник! Следователь молчит, сердито чешет переносицу. Он нажимает кнопку на столе, бросает короткую команду дежурному по приемной:

— Приведите полицейских!

Вскоре в камеру, не совсем точно отбивая шаг, заходят три полицейских.

— Вы брали его?

— Так точно, господин офицер!

— Вы узнаете их? — спрашивает Слышеню следователь.

— А как же, господин начальник! Они, те самые! Если бы не они, спасибо им, я кровью изошел бы… Хлопцы! — неожиданно обращается Слышеня к полицаям.— Разве стрелял я там, в канаве лежа, когда вы меня схватили? Начальник вот говорит, что я стрелял.

— Послушай, ты! Тебе никто не давал права задавать вопросы полиции,—останавливает следователь Слышеню. И к полицаям: — Вы слышали, видели, как стрелял этот человек?

— Стрельбу мы слыхали, господин офицер, и на стрельбу бежали. А кто стрелял, точно не видели. А его мы действительно схватили в канавке,— видимо, убегать собирался.

— Довольно! — обрывает полицейских следователь. И к Слышене: — Значит, убегали?

— Конечно, убегал, господин начальник! Хорошенькое дело: ногу подбили, мог и под другую пулю попасть.

— Что вы можете еще сказать про этого человека? — спросил следователь полицаев.

— А больше ничего. Мы сдали его эсэсовцам, которые делали облаву. Только и всего.

— Идите! Службы как следует не знаете, олухи! За полицаями выводят и Слышеню.

Дня через два следователь начал устраивать ему многочисленные встречи. Слышеню вызывали днем и вечером. Приводили разных людей, спрашивали, знают ли они мужчину, сидящего на стуле. Люди внимательно присматривались, но каждый, как бы в сговоре с другими, отрицательно качал головой:

— Я не знаю его.

Следователь менял тактику. Не успеет человек переступить порог, гестаповец кричит ему: