Незабываемые дни

«Ага, вот оно что!» — мелькнула мысль. На память пришли фамилии Ковалевича, Селовича. Значит, это и есть тот третий, который так внезапно исчез из города. Но откуда он знает его, Слышеню?

— Третий раз говорю, что я не знаю и не знаком с ним. И наконец, он сам подтверждает, что я не знаю его.

— И все-таки вы можете вспомнить меня. Когда были выборы в Верховный Совет, вы работали тогда в нашей окружной избирательной комиссии, и я даже делал отчет там о нашем избирательном участке.

— Ну вот, послушайте его: то он говорит, что я не знаю его, то старается доказать, что знаю. Вы скажите толком: знаю я вас или нет?

— Конечно, где вам знать всех…

— Я попросил бы господина следователя,— сказал Слышеня, — прервать на какое-то время эту… милую встречу, — она только запутывает дело. Может быть, тем временем у него прояснится память и вообще… голова придет в порядок.

— Вы, господин Слышеня, напрасно отпираетесь,—; сказал следователь.— Он не врет, он, как член подпольного горкома партии, многое знает. Хорошо знает.

— Интерecно, — сказал Слышеня, глянув на подпольщика.— Я впервые вижу таких… Так вы партийный подпольщик?

Молчание.

Следователь вызвал конвоира.

12

На другой день, когда Слышеню снова привели к следователю, там сидел уже Зыбин.

Он приподнялся со своей скамеечки и, здороваясь, сунул руку вперед, но Слышеня будто не заметил его и молча сел на свое место.

— Показывайте господину Слышене! — коротко приказал следователь.

— Пожалуйста, я с великой охотой…

Зыбин схватил большую папку, лежавшую на столе. Развернул ее, зашелестел бумагами.

— Вот, можете полюбоваться на себя, каким вы были два года назад. Это ваша статейка и портретик… Не сказать чтобы удачный, но узнать все же можно…

И он показал Слышене вырезку из газеты. Это была речь секретаря обкома по транспорту на слете машинистов спаренных бригад.

Слышеня молча разглядывал слегка пожелтевшую газетную бумагу, вспоминал подробности своей речи, о которой давно забыл. Это действительно было года два тому назад.

— Ну, а теперь и другие материальчики можно показать. Вот отчет в газете о передаче передовой бригаде переходящего знамени, тут коллективный снимочек помещен… Да нужно ли все показывать, хватит, думаю, и этого. Ну разве только на эти снимочки посмотрим.

Зыбин вытащил из папки большой альбом. Слышеня узнал этот альбом. Когда-то он хранился в железнодорожном клубе. В нем собраны фотографии лучших передовиков железнодорожного узла: машинистов, слесарей, диспетчеров, сцепщиков, кондукторов.

— Вот видите, вы в самой середине… Если в газете оно не очень отчетливо, то здесь и слепой разберется, стоите как вылитый.

— Что же я могу сказать? Сказать, что это не я, что бывают люди очень похожие друг на друга,— вы не поверите.

— Не поверю.

— Вот видите… Так что давайте считать все дело законченным.

— Законченным? Ваше дело только начинается. От вас зависит, чтобы оно быстро закончилось, не просто закончилось, а с хорошими для вас результатами.

— Не предвижу я хороших результатов.

— Вы не предвидите, а мы можем гарантировать вам не только хорошие, но и отличные результаты. Что ж, пора наконец оформлять ваше дело. Начнем с протокола… Имя, отчество, фамилия?

— Сидорчук…

— Бросьте, однако, шутить.

— Что ж, тогда пишите согласно словам этого выдающегося подпольщика.

— Отцепитесь от меня! Пишите — Вадим Рыгорович Слышеня,— с мученическим видом ответил Зыбин и начал массировать свою щеку, будто у него болели зубы.

— Слышеня так Слышеня, пишите и Слышеню,— равнодушно ответил Вадим Рыгорович.

— Год рождения? Где родились? Довоенная должность?

— Один из секретарей обкома партии. Следователь записал и бросил долгий взгляд на

Слышеню. Не так уж часто попадаются в его руки такие важные арестованные. Да что там часто… Впервые он видит перед собой настоящего секретаря обкома.

— Та-ак, господин Слышеня, довольно удачно водили вы меня вокруг пальца… А теперь будем записывать ваши показания. Прошу вас по порядку. Сначала расскажите подробно о партизанском соединении: количество отрядов, дислокация, вооружение, ближайшие планы… Ну, а затем о том, для чего вы явились в город… Можете рассказывать, как вам будет удобней. Ну и торопиться особенно не нужно…

— А я и не тороплюсь, господин следователь, не собираюсь торопиться.

— Может быть, вас немного смущает присутствие господина Зыбина? Мы попросим у него извинения и предложим на некоторое время оставить нас.

— Не беспокойтесь и не беспокойте господина Зыбина. Никаких показаний я давать не буду…

Следователь наморщил лоб: как лучше поступить ему в таком случае? Будь перед ним обыкновенный арестованный, ему не пришлось бы долго ломать голову над вопросом — как заставить человека развязать язык. А тут дело немного иное, нужен особый подход.

— Я понимаю, господин Слышеня, трудно так сразу… Протокол мы закончим в другой раз. А пока что беспокоить вас не буду.