Николай Анциферов. «Такова наша жизнь в письмах». Письма родным и друзьям (1900–1950-е годы)

Сейчас принесли твое письмо № 15–16 от 14/XII. Мне именно сегодня особенно хотелось его получить. Эти дни особенно тоскую о доме. Сегодня мое настроение за день несколько посветлело, а вечером письмо! Переписка опять наладилась. Сперва — на твои вопросы. О ленинградской знакомой ты мне писала в октябре. Ты с ней беседовала, видимо, обо мне и Татьяне Николаевне. Она считала, что ты не могла найти счастье со мною, т. к. я никогда не перестану любить умершую жену. Я не догадался, о ком ты писала, если это близкий нам человек, мне бы хотелось, чтобы она знала, что в первой части она ошиблась, а во второй была права. Ты в полученном мною письме ссылаешься на беседу с ней как мне известную. О книгах я ничего тебе не смогу написать. Относительно денег — прошу больше не высылать. Мне достаточно того, что у меня есть. Я поступаю так, как советуешь мне ты, — т. е. съедаю быстро все самое привлекательное, а все нужное растягиваю до второй посылки, часто остается запас. Так, с последним шоколадом я прожил всего два вечера. Я сидел за столиком, читал Тургеневский сборник и наслаждался шоколадом. Когда-то я очень любил читать добрую книжку и есть шоколад. Такое сибаритство! Но людям надо прощать их слабости, если они не во вред другим.

А теперь о главном в твоем письме. О твоей гордости и вытекающей из нее скрытности. Мне кажется, что Татьяна Николаевна в отношении главного в ее жизни была еще более сдержанна, еще более замкнута. Но я знаю, что Ив. Мих. отлично понимал силу ее любви. Конечно же, он удивился бы, если бы узнал, что ты предполагаешь, что он в тебе воспринимает Марфу. И все же мне очень хотелось бы, чтобы ты ему при случае сказала или даже написала о нашем, что соединяет нас и как связалось мое прошлое с настоящим, написала бы о нашей жизни в письмах. Но не думай, что я тебя об этом прошу. Здесь все должно быть непосредственно. Если бы ты с ним так побеседовала, ты еще бы лучше почувствовала его необыкновенную душу. Желаю тебе успеха с твоим курсом лекций. Не мучься из‐за моей жизни здесь. Я все смогу перенести, лишь бы ты и дети были в своей прежней жизни. Целую еще и еще раз. Твой Коля.

Спасибо за какао. Помнишь вечер после театра, когда мы его втроем съели.

Б. д. января 1939 г. Ст. Уссури

Моя любимушка — сейчас вечер… Полная луна озаряет снег. Вокруг нее от сильного мороза — сияющее кольцо. В серебристой мгле хребты далеких гор. Тишина.

Все мои мысли уходят в прошлое, и близкое и далекое. Но я останавливаю свои воспоминания и сажусь за письмо тебе. За последние дни я получил ряд твоих писем. За ноябрь получил 10. За декабрь есть нумерация, дошли все — последнее от 14‐го (№ 14). Последнее твое письмо и письмо от 4‐го (№ 12) создали мне праздник. Сонюшка, как окрепла, углубилась и даже посветлела наша любовь, как она торжествует над всем. Только как бы хотелось мне, чтобы ты не так страдала из‐за того, что я в заключении.

С каким радостным волнением прочел я о словах Ив. Мих. относительно нашего брака. Они не удивили меня, но так хорошо подтвердили то, что я ожидал. А как я живо представляю его себе, его слегка наклоненную голову, его улыбку, голос его. Неужели же никогда, никогда не увижу его. Как я радуюсь его успехам. Лишь бы здоровье его дочери не омрачало последних лет его жизни.

К сожалению, оставаясь верным своему обещанию писать тебе обо всем, я должен сообщить тебе, что я снова на общих работах. Первые два дня были тяжелы. В особенности второй, когда я работал на другой стройке. Тяжело было во всех отношениях. Сейчас опять налаживается. Работаю я истопником. Я пилю дрова, колю их и топлю печи и времянки строящегося дома. Добывать дрова трудно — они очень сырые. Трудно работать во время стройки. Всюду леса. Всюду препятствия. Но я люблю процесс топки. Я люблю огонь, как Франциск Ассизский. Нравится мне и пилка дров. Но я пока устаю, и вот сейчас, когда я пишу тебе, — меня очень клонит протянуться на нарах и закрыть глаза.

На мои общие работы здесь смотрят как на временные. При первой возможности — устроят иначе. Мои мечты стать маляром остаются пока мечтами. Отношение ко мне и адмтехперсонала и путеармейцев[571] — хорошее. Это, конечно, в разных отношениях облегчает мой быт.

Наш новый начальник интересный человек — необычайно энергичный, культурный, сочетающий большую требовательность и строгость с вниманием к людям.