Николай Бенуа. Из Петербурга в Милан с театром в сердце

Вот как описывал работу «художественной мастерской» Ла Скала Антонио Молинари, ближайший сотрудник Бенуа: «Есть в Ла Скала пять художников, пять сотрудников, пять учеников. Они с усердием ремесленников и мастерством экспертов переносят эскизы в декорации»[198].

В 1937 г., сразу после вступления в новую должность, Бенуа получил заказ на реализацию большого пиротехнического спектакля в честь патриотического праздника, проводимого в миланском замке Сфорца 9–10 июня по случаю крещения внука короля. На нем, кроме самого короля Виктора-Эммануила III (его именем назвали и внука), ожидались самые высокопоставленные лица, политическое и военное руководство страны, и конечно же Бенуа был рад возможности проявить свои таланты в создании яркого зрелища. Дабы поразить публику и в то же время подчеркнуть связь Савойской династии с Миланом и с замком Сфорца, требовалось найти подходящий исторический сюжет. Таковой нашелся в фантазийной реконструкции празднеств по случаю свадьбы миланского герцога Галеаццо Марии Сфорца с Боной Савойской в 1468 году[199]. Президентом Исполнительного комитета был назначен князь Чезаре Кастельбарко-Альбани[200], который включил в состав комитета своего друга Бенуа, кроме того, князь сам участвовал в представлении в роли Асканио Сфорца

[201]. Триумфальное шествие в честь Савойского Дома состояло из 700 участников, в числе которых были представители лучших семейств Милана, в т. ч. и маленький Ромочка Бенуа, к большому удовольствию его отца[202]. Николай Александрович придумал фантастические символические повозки в стиле «Триумфа Цезаря» Андреа Мантеньи: они должны были появляться и исчезать в тумане. Пиротехническими средствами был создан эффект туманной миланской низины. На репетициях всё проходило безупречно, но на празднестве пошло не по плану: техники ошиблись с дозой пороха, и дым получился таким густым, что полностью окутал пространство. Зрители стали разбегаться в разные стороны, при этом охранники потеряли из виду короля. Когда дымовая завеса рассеялась, монарха нашли в каком-то углу, где он укрылся, чтобы не быть раздавленным толпой. Князь Кастельбарко-Альбани представил сценографа королю, который признался, что пережил минуты страха[203].

В 1938 г. Бенуа убедил дирекцию Ла Скала в необходимости замены старой сцены, построенной еще в XVIII веке, на новую, современную. Проект механической сцены инженера Луижи Лоренцо Секки был реализован в кратчайшие сроки.

В июне 1937 г. труппа Ла Скала под руководством маэстро Виктора де Сабата отправилась в турне по Германии. В Мюнхене и Берлине давали «Богему» и «Аиду». Немецкая публика принимали гастролеров с восторгом: билеты на все спектакли были проданы. В Берлине на спектакль пришел Гитлер, который решил поприветствовать итальянцев. Бенуа в своих воспоминаниях подробно рассказывает об этой встрече. Суперинтендант Маталони представлял по очереди всех присутствующих и, когда дошел до Бенуа, представил его не только как директора сценической части, но и как известного художника. Фюрер, смеясь, заявил: «Я ведь тоже художник! Мы — коллеги». Затем он поднял бокал и произнес импровизированную речь антикоммунистической направленности о войне в Испании. Бенуа отмечает, что в тот момент Гитлер преобразился, как будто что-то бесовское вселилось в него; глаза его выкатились из орбит, но как только он закончил свою речь, то тут же принял обычный вид[204].

Ситуация в Германии и в Италии становилась всё мрачнее. Весь персонал театра был вынужден предоставить справки об «отсутствии еврейской крови». Бенуа не мог предоставить документов из России и этим вызвал недовольство властей. Пришлось обратиться в один комитет русских белоэмигрантов, с офисом в Берлине, и через него получить генеалогическое древо, доказывающее, что среди родственников отсутствовали евреи. Но многие его друзья и коллеги еврейского происхождения были вынуждены эмигрировать.

Памятный бюллетень «Триумфы к свадьбе Галеаццо-Марии Сфорцы и Боны Савойской», 9–10.6.1937

В 1939 г. Бенуа отправился в Буэнос-Айрес для работы в театре «Колон» и стал свидетелем исхода: «Я путешествовал на корабле, переполненном эмигрантами-евреями. Было ужасно видеть этих несчастных людей, оставивших всё имущество, дом, работу и отправившихся в чужие края, в неизвестность. Корабль сделал остановку на острове Сантос, и многие пассажиры пересели на малые суденышки: старики, молодежь, дети, с перепуганными и печальными лицами удалялись от корабля в полной тишине»[205]

.

В 1940 г. Италия вступила в войну. Тогда же начались первые бомбардировки Милана.

Ла Скала не прекращала работу. Репетиции проходили в сложнейших условиях: во время воздушной тревоги персонал укрывался в бомбоубежище, а затем возвращался в театр и продолжал трудиться.

В целях экономии Бенуа поселили в свою миланскую квартиру на виа Данте жильцов — Лауру Бенвенуто с дочерью Людмилой[206].