Николай Бенуа. Из Петербурга в Милан с театром в сердце

В тот период для Ла Скала самой важной задачей становится восстановить оперу в своих правах, придать новое дыхание произведениям «веризма», правдиво отражающим действительность. Произведения ставятся те же, репертуарные, что и в эпоху Артуро Тосканини. Театр привлекает к сотрудничеству выдающихся режиссеров, таких как Гвидо Сальвини. С подачи Бенуа художественный руководитель театра Франческо Сичилиани начинает приглашать для оформления декораций самых востребованных художников, среди которых — Сирони, Казорати, Марки, де Кирико, Кашелла, Прамполини, Нехер, Каутский. Результат такого сотрудничества получался разным по качеству и по влиянию на публику, но зато позволил коллективу остаться современным, снова «выйти на сцену».

Николай Бенуа в 1944 г.

Ведущий в Италии театральный режиссер второй половины XX в. Джорджо Стрелер выделял Бенуа: «Многогранность и эклектичность Николая выражались равно и в рисованных декорациях и в частично сконструированных. Но главное, что его характеризует — это неизменное присутствие образного мышления в воспевании тем и мест, в методичном и рациональном облагораживании пространства и ситуаций; и здесь можно было бы привести много удачных примеров, особенно из вердиевского репертуара, но более всего в целостном восприятии оперы, которое характерно для сценографии Ла Скала. Николаю Бенуа удалось создать последние образцы волшебного синтеза, особенно во вкусе типичного зрителя прошлой Ла Скала, готового к празднеству и к чарам, расположенного к мистериям и к культуре, полученной в классическом лицее»[213]

.

Дизма и Ромочка

Через несколько лет, в 1948 г., Николай с семьей уезжает в Аргентину на строительство новой сцены в театре «Колон» Буэнос-Айреса. Его встречают как настоящую знаменитость, он вхож в круг видных аристократов и политиков. Кроме непосредственной работы в театре, Бенуа выполняет заказные портреты своих новых друзей и поклонников, периодически возвращаясь в Италию по служебным делам. Внезапная политическая катастрофа в Аргентине — падение правительства и дефолт — застают его в Милане. Он вынужден прервать работу в театре «Колон», без возможности вернуться в Буэнос-Айрес. По воспоминаниям Бенуа, большая часть его сбережений пропала из-за дефолта: он не мог себе позволить даже купить авиабилет. Другой вероятной причиной «невозвращения» к семье, оставшейся в Аргентине, было окончательное охлаждение между супругами.

Справка о заключении брака, 1973 г.

В тот период Николай Александрович встретил свою новую любовь — молодую певицу Дизму Де Чекко. Двадцатипятилетняя исполнительница уже была замечена в «Португальском трактире» Керубини, победила в конкурсе среди молодых исполнителей и вошла в состав хористов театра Ла Скала. Будучи еще студенткой, она заменила примадонну Марию Канилья на генеральной репетиции «Дездемоны»[214]. Этот случай не только предоставил ей шанс быть замеченной в театре, но и подарил ей позднее судьбоносную встречу. Николай Александрович услышал ее голос в «Отелло» в 1947 г., а затем столкнулся с нею после репетиции и остался очарован.

До сих пор считалось, что брак Бенуа и Де Чекко оформился сразу, в 50-х годах. Но это не так — дабы не вызывать осуждения общества, Николай и Дизма создавали видимость законности их отношений. Это было не слишком сложно, так как Мария с сыном продолжала проживать в Аргентине, но ситуация изменилась, когда сын через 9 лет приехал проведать Николая Александровича. Поначалу Романо и не подозревал о новой связи отца, но, узнав правду, прекратил даже здороваться с Де Чекко[215]. Постепенно отношения между сыном и мачехой стали более терпимыми, но никогда не были дружескими. Тем временем законная супруга, Мария, тянула с разводом, возможно, надеясь на возвращение мужа.

В официальные отношения пара вступила в итоге только через два десятилетия: автором была найдена справка о регистрации их брака мэрией Милана 5 мая 1973 года.

Сын Романо неоднократно приезжал в Италию навестить отца. В 1954 г. он переехал в Рим с женой Мартой Инверсо, с которой заключил брак годом ранее в Аргентине. В письме к отцу от 18 марта 1954 г. Н. Бенуа пишет о Романо: «Он у меня в студии встретился с Роберто Росселини (мужем Ингрид Бергман), которому Ромик повидимому очень понравился, ибо он сразу предложил Пупсу ему помогать в киношной работе и даже сопровождать его в поездках в разные страны и по Италии. Но в точности не мог объяснить, в чем работа Ромика заключалась бы, и на каких финансовых базах»[216].