Николай Бенуа. Из Петербурга в Милан с театром в сердце

В 1942 г. в Милан приехал Александр Санин, и для крестного отца Ромочки Бенуа гостеприимно открыл свой дом, организовав для старинного друга контракт[207] на постановку нескольких произведений в Ла Скала: «Таис» Массне, «Сорочинской ярмарки» Мусоргского и «Короля» Джордано (все — в 1942 г.). Незапланированным последствием этого периода становится женитьба Санина на жилице Лауре Бенвенуто.

Послевоенная постановка Санина в Ла Скала «Бориса Годунова» (1946) имела большой резонанс. В честь режиссера был устроен прием в советской миссии в Риме. Окрыленный Санин обратился с просьбой разрешить ему вернуться в Россию, но получил отказ. Он умер в 1956 г. и был похоронен на кладбище Тестаччо в Риме.

В апреле 1942 г. в Ла Скала сменилось руководство: вместо Йеннера Маталони пришел новый суперинтендант Карло Гатти, с которым у Николая Александровича сложились прекрасные отношения.

Спектакли в театре продолжали ставить, но в середине августа 1943 г. английская авиация нанесла очередной массированный удар по городу и здание Ла Скала было разрушено.

В ту памятную августовскую ночь Бенуа находился в гостях у друга, князя Чезаре Кастельбарко-Альбани. Из его загородного дворца открывалась панорама Милана: весь горизонт пылал пожаром, ужасное зрелище. Рано утром Бенуа выехал в город. «Я был одним из первых, кто добрался к театру, пострадавшему от бомб, — рассказывает Бенуа в еженедельнике „Gente“[208]

. — Со мной был Луиджи Ольдани, генеральный секретарь Ла Скала, и когда мы увидели разорванный прекрасный зал, не смогли удержать слез. Он был открыт сверху, как банка сардин. Крыши не было. Многие ложи обрушились или были повреждены.»

Театр становится передвижным: за военные годы им было поставлено 63 спектакля на сценах провинциальных театров Комо, Брешии, Бергамо, Кремоны, Канту. В 1944 г., к двадцатилетию смерти Пуччини, в Комо триумфально прошла «Турандот». Весь материал для спектаклей перевозился грузовиками. С марта 1944 г. театр перебрался под крышу миланского театра «Лирико».

Миланская квартира Бенуа тоже пострадала от бомбардировок. Беспокоясь о безопасности семьи, Николай Александрович принял решение временно перебраться в местечко Клузоне под Бергамо, на чудесную виллу среди зеленых холмов. После недолгого пребывания в живописной глуши семья переехала на новое место, в Лалио, на берегу озера Комо. Там находилась вилла Олеандра, принадлежавшая другу-художнику Эмилио Витали, вынужденному бежать из-за антисемитских преследований. Витали оставил старинную резиденцию в пользование семье Бенуа, а сам ушел ночью — с женой, детьми и 70-летней свекровью — через горы в Швейцарию. На следующее утро на его виллу явились нацисты…

Ванда Шаккалуга и Уго Дель Ара, 1958 г.

Сам же Николай Александрович разрывался между театром и своими домашними: часто он добирался на работу на велосипеде, преодолевая десятки километров, или по нескольку дней ночевал в театре, иногда в опустевшей миланской квартире на виа Данте.

В те годы супруги Бенуа, сохраняя брак, отдалились друг от друга: Николай сблизился с балериной Вандой Шаккалуга, любовная связь с которой продолжалась в течение нескольких лет[209] (о своих отношениях с Вандой Бенуа даже писал своим родителям).

Летом 1947 г. Бенуа отправился в Аргентину по приглашению директора театра «Колон» Чирилло Грасси-Диаса. По возвращении в Италию он узнал о новом увлечении своей «Вандины» и решил прекратить отношения. Эту историю он пересказал и в своих воспоминаниях[210], осторожно заменив имя Ванды на Вильду, а имя счастливого соперника, Уго, на Иво, так как в конце 1980-х гг. персонажи этой истории не только были живы, но и счастливо женаты[211]. В самом деле, после расставания с Бенуа Ванда Шаккалуга вышла замуж за танцовщика Уго Дель Ара. Она снималась в кинематографе: на ее счету роли в фильмах «Incontro con Laura» (1945), «Uomini senza domani» (1948), «Voulez-vous jouer avec moa?» (1954), участвовала в телевизионных программах в качестве танцовщицы и хореографа.