Николай и Александра

Испуганный бурным проявлением этих народных чувств, Алексей Николаевич откинулся в глубину автомобиля... Я начинал бояться какого-нибудь несчастного случая в невероятной сутолоке и давке, происходившей вокруг нас. Наконец появились два толстых, запыхавшихся городовых... Толпа заколебалась и медленно отступила".

Когда царская семья вернулась 22 августа в Царское Село, государь был полон самых радужных надежд. Жители двух крупнейших городов империи продемонстрировали искренние верноподданические и патриотические чувства. Не желая, чтобы на знамени священного крестового похода, начатого Россией, оставалось хоть пятнышко, Николай II повелел запретить продажу спиртных напитков во всех частях империи на время ведения военных действий. Решение, принятое в момент, когда многократно увеличились военные расходы, было скорее благородным, чем практичным. Ведь продажа водки, которая являлась монополией государства, составляла самую значительную статью дохода казны. К тому же, сухой закон не в состоянии был положить конец пьянству: у богачей в погребах оставались достаточные запасы, бедняки гнали дома самогон. Вернувшись из Москвы, в порыве патриотизма император неожиданно повелел переименовать свою столицу. "Указом, подписанным 31 августа, - писал Палеолог, - установлено, что город Санкт-Петербург будет отныне называться Петроградом. Как политическая манифестация, мера эта настолько же демонстративна, насколько своевременна. Но с точки зрения исторической это бессмыслица". В первые дни войны сходные чувства кружили головы жителям Парижа, Лондона и Берлина. Но после того, как отгремели фанфары, отзвучали гимны и ушли на фронт войска, для всех воюющих наций начинались суровые испытания. В течении нескольких лет британцам, французам и немцам придется выложить все свои физические и душевные силы. Что же касается России, этой на первый взгляд могущественной империи, то ее система правления, структура общества и экономики оказались слишком примитивны, слишком неповоротливы и непрочны, чтобы нести страшное бремя четырех лет великой войны.

Такую опасность предвидели два проницательных и умных русских. Хотя их голоса утонули в гуле патриотических речей, с самого начала Распутин и Витте выступали против войны. Не терявший связи с деревней, Распутин понимал, сколько крестьянской крови прольется в войне. Еще в 1908 году он выступал против столкновения с Австрией, решившей аннексировать Боснию. "Из-за Балкан воевать нечего", - заявил он. В 1914 году, все еще находясь в больнице после покушения на него Хионии Гусевой, он послал телеграмму Вырубовой."В ней, по словам фрейлины, он умолял государя "не затевать войну, что с войной будет конец России и им самим и что положат до последнего человека". По словам А.Вырубовой, передавшей телеграмму царю, тот в сердцах разорвал ее. Но Распутин продолжал упорствовать. На большом листе бумаги своими каракулями он написал следующее пророческое послание:

"Милый друг еще раз скажу грозна туча над Расеей беда горя много и просвету нету. Слез-то море и меры нет а крови... Что скажу? Слов нету неописуемый ужас. Знаю все от тебя войны хотят и верно не зная что ради гибели божье тяжко наказание когда ум отымает тут начало конца. Ты царь отец народа не допусти безумным торжествовать и погубить себя и народ. Вот Германию победят а Расея? Подумать так воистину не было от веку горшей страдалицы вся тонет в крови. Велика погибель без конца печаль.

Григорий".