Ночь масок и ножей

– Когда два альвера приносят обеты, они усиливают свои таланты, получая кусочек друг друга. Но это еще не все: если бы меня ранили, Джуни бы узнала. А если бы я умер… – он помолчал. – Ну, я не знаю, что бы с ней случилось. Я полагаю, что, скорее всего, она потеряла бы силы, может, совсем ослабла. А может, стала бы такой, какой была до того, как мы принесли обеты.

– Я никогда не стану такой, как прежде, – сказала Джунис, целуя Никласа в шею.

– Обеты альверов в регионах тщательно планируют, чтобы усилить оборону, – сказал Никлас. – Но я это изучал, и если выбора нет и альвера приносить обеты заставляют, то связь слабее. Зови меня романтиком, но я считаю, что именно любовь усиливает связь.

– Согласен, – сказал Фиске со своего места у стены.

– А вы с Исаком связаны обетами? – спросила я. Фиске кивнул и поиграл бровями. Сама мысль о такой связи заставила что-то теплое расцвести в моем сердце. Я вновь взглянула на Никласа. – А вы будете смеяться, если я спрошу, как месмер обычно работает? Что вообще делает альвера альвером?

– Я из-за многого мог бы над тобой посмеяться, но из-за этого вопроса не стану, – сказал Никлас. – В других королевствах месмер зовется магией тела. Внутри тела есть система путей, которые ведут к разным зонам вот здесь, – Никлас постучал себя по виску. – Представь себе, что по этим путям постоянно проносится молния. Эти заряды передают нам в мозг собственный язык. Разные роды месмера говорят на этих разных языках, контролируют их, черпают из них силу.

– То есть каждый род альверов говорит с разными частями тела.

Никлас обрадованно кивнул.

– Именно так. Например, профетики черпают из пути, контролирующего чувства. Они используют покой и медитацию, как визионеры, наподобие Фиске, или основные чувства, как Джуни, Раум и Вали. Они смогут увидеть и услышать то, что не смогут другие, а также учуять и отследить кого-то с инстинктами серебряного волка. Почувствовать вкус яда прежде, чем он коснется языка, или, как Джуни, ощутить вкус перемены в поведении, ускоренный ток крови, рефлекторные реакции на ложь. Однако профетики уникальны, раз используют собственные чувства. БÓльшая часть месмера связана с другими людьми. Медицкий должен к человеку прикоснуться. В той точке месмер подключится к импульсам, отвечающим за начало исцеления тканей и внутренностей. Или вот эликсирщикам, вроде меня, нужен образец крови, чтобы работать эффективнее.

– А зачем кровь?

– Затем, что каждое тело уникально, а мой месмер создает индивидуальные эликсиры для каждого. – Никлас закинул ногу на ногу и сцепил пальцы в замок на животе. – Один эликсир может полностью исцелить человека, а на ком-то другом тот же эликсир может и вовсе не сработать. Не пойми меня неправильно, я могу и обычные зелья создавать, но с образцом крови я могу сделать яд, который нацелится на слабости одного тела и не окажет почти никакого влияния на другое. Самый обычный пример – яд элдриша. Его годами разрабатывали, чтобы отыскивать слабости в любой альверской крови.

– Хвала небесам, что Кейз сильный, – сказала Джунис. – Более слабого альвера мы бы с улицы соскребали.

Поглощенная этим рассказом, я подалась вперед. Я хотела знать все. Как работает месмер, как я использую свой собственный. Никлас продолжал говорить о каждом роде. О рифтерах, чей месмер подключался к боли. Не к костям, как я всегда считала. Я узнала, что некоторые люди обладали высоким болевым порогом и могли стать настоящим испытанием для рифтера. Гипнотики черпали силу в сознательных мыслях, манипулировании и создании иллюзий, способных обмануть эти мысли, подобно сну.

– Но помни, у каждого альвера есть способность, уникальная для его рода. Взять вот Линкса, – сказал Никлас. – Он убеждает разум уснуть, а Гуннар изменяет желания. Оба они гипнотики, но уникальные. Какие еще у тебя вопросы?

– Я не понимаю род аномальщиков, – призналась я. – Кажется, никто точно не знает, что они делают.

– Значит, они плохо изучают вопрос.

Джуни закатила глаза.

– Прости Никласа. Эликсирщики, как известно, – все заучки. Его ужасно раздражает, что другие не разделяют его любви к текстам.

– А зря, – пробормотал Никлас. – Если бы люди занимались исследованиями, они бы знали, что аномальщики питаются эмоциями, а не физическими показателями тела. Когда мы что-то чувствуем, по нашему организму проносятся всплески химических веществ. Счастье, страх, надежда, даже ностальгия. Аномальщики находят свою силу в этих моментах.

Я покачала головой, сбитая с толку.

– А знаешь ли ты тогда что-то о воспоминаниях?

Никлас поколебался.

– Я знаю, что ты с ними работаешь.

Он говорил медленно, как будто не был уверен в том, что стоит говорить, а что нет. Мне стало интересно, о чем он думал и почему Иро приподнял бровь, словно видя меня впервые.

– Ты, наверное, думаешь, как воспоминания связаны с эмоциями, – продолжил Никлас.

Я помолчала, вертя в голове эту идею.

– Нет, это понятно. Все воспоминания пропитаны эмоциями.