Ночной океан

Детектор кристаллов работал исправно, стабильно отмечая направление, совпадающее с разведданными Андерсона. Мне всегда был интересен принцип, положенный в основу работы прибора, – бесконечно далекий от шарлатанского лозоходства, бытовавшего в стародавние времена на Земле. Судя по показаниям датчика, в пределах тысячи миль отсюда располагалось необычно крупное месторождение кристаллов, которое, впрочем, уже наверняка тщательно охранялось этими гнусными рептилоидами. Вероятно, для них мы такие же примитивы, какими нам кажутся они сами с их преклонением перед крупными блестящими предметами и храмопочитанием. Неужели нельзя подобрать себе иной, более прогрессивный объект поклонения? Если бы вопрос религиозного толка не стоял так остро, мы бы собрали здесь столько материала, сколько требуется: даже умей аборигены, как мы, перерабатывать энергию кристаллов, богатств Венеры хватило бы и на нее саму, и на ее сестру Землю. Мне, например, казалось утомительным делом из плеяды здешних месторождений выбирать скудные запасники в долинах заросших лианами рек, обходя богатые залежи. В ближайшее время я намерен обратиться в соответствующие инстанции с просьбой о посылке армии для поголовного уничтожения этих чешуйчатых тварей. Двадцати кораблей с десантом будет вполне достаточно для того, чтобы провернуть всю операцию. Нельзя же, в самом деле, приравнивать этих существ к людям только из-за их так называемых «городов» и «башен». Если не брать во внимание кое-какие навыки в строительстве да еще, пожалуй, их мечи и отравленные дротики, то остается признать, что они совершенно бездарны и примитивны, а их «города» вряд ли представляют из себя нечто большее, нежели земные муравейники и бобровые плотины. Весьма сомнительными мне представляются и их навыки полноценного языкового общения – все рассуждения насчет обмена мыслями через расположенные у них на груди специальные придатки выбешивают меня своей нелепостью. Что вводит многих в заблуждение, так это их манера передвигаться на двух задних конечностях – совпадение, делающее их отдаленно похожими на людей.

На сей раз я надеялся пройти по венерианским джунглям, не схлопотав ни одного туземного дротика. В былые времена, до того, как открылась добыча кристаллов, столкновения со здешними обитателями не сулили ничего плохого, но в последнее время они повадились то нападать на сотрудников компании, то повреждать системы водоснабжения. Особое чутье, присущее этим тварям, – для меня практически факт: в этом вопросе они могут потягаться с самой точной нашей технологией. Не упомнить случая, когда абориген нападал на кого-то из наших, если тот не нес на базу кристаллы… кроме разве что единичных обстрелов с дальних расстояний.

Примерно в час дня метко пущенный дротик чудом не сшиб каску с моей головы; в первую секунду мне даже показалось, что повреждена одна из кислородных трубок. Хитрые твари подкрадывались абсолютно бесшумно и благодаря своей окраске были неразличимы на «зеленке» джунглей. Я сумел застать их врасплох и выжег из лучемета гряду зарослей, где что-то подозрительно шевелилось; на пепелище нашлись три тела. Один из рептилоидов оказался ростом в добрые восемь футов, его морда чем-то напоминала рыло тапира. Две другие особи были обычного семифутового роста. Они всегда нападают группами, стараясь взять числом: один десантный взвод солдат с лучеметами мог бы заставить поволноваться хоть бы и целую орду венерианских выползней. И как только они вообще стали на планете доминирующим видом? Впрочем, здесь нет никаких конкурентных форм жизни, что были бы по уровню развития выше акманов и скорагов, или летающих такахин, что проживают на втором континенте. Это, конечно, если в пещерах плато Дионис не ютятся виды, пока неизвестные земной науке.

Около двух часов детектор повел меня на запад, указывая на кристаллы впереди справа. Ошибки, согласно выкладкам Андерсона, не было, и я послушно изменил свой курс. Идти было труднее – не только из-за подъема в гору, но и потому, что недружественная фауна и плотоядные растения здесь встречались буквально на каждом шагу. Я рассекал угратов мачете и размазывал подошвами скорагов, а мой кожаный комбинезон заливал со всех сторон сок дарокков. Солнечный свет был почти неразличим за мглой – и, казалось, нисколько не высушивал грязь. Мои ботинки при каждом шаге увязали по щиколотку во влажной почве. Я и мои коллеги предпочли бы для данного климата комбинезон не из кожи, а из другого материала – простая ткань, конечно, сгнила бы, но тонкое металлизированное нервущееся полотно, вроде того, из которого сделаны страницы моей книги для записей, защищенной от распада в здешней атмосфере, вполне подошло бы.