Ночной океан

В один голос все заявляли, что не обнаружили ничего, кроме беспорядочных зарослей кустарника. Куда исчезал индейский страж, трудно было даже представить. Должно быть, предполагали некоторые, он спускался по склону и умудрялся невидимым ускользнуть по равнине, где чахлая растительность навряд ли укрыла бы и суслика. В любом случае, на вершине холма не было никаких признаков потайного хода – заключение, к которому склонялись все исследователи после бесплодных осмотров кустов и трав. Несколько раз наиболее чувствительные из них отмечали постоянное присутствие незнамо кого: воздух словно сгущался в том направлении, куда они собирались двигаться. Однако более определенно передать свои ощущения они не могли.

Излишне напоминать, что все эти изыскания производились при дневном свете. Никакие посулы не могли принудить человека, будь он с белой или с красной кожей, приблизиться к зловещему возвышению с наступлением темноты. Справедливости ради стоит добавить: из индейцев никто и думать не смел, чтобы даже пройтись мимо кургана.

Однако не из этих рассказов, принесенных здоровыми, в полном рассудке людьми, происходили дивные легенды, связанные с курганом. В самом деле, если бы их наблюдения были обычны, вся история не занимала бы столь видное положение в местном фольклоре. Зловещим обстоятельством было то, что не один смельчак возвратился с необъяснимыми ранами на теле, в поврежденном рассудке. Иные не возвращались вовсе.

Первый из загадочных случаев произошел в 1891 году, когда молодой поселенец по имени Хитон отправился к кургану с лопатой и рюкзаком, желая «достать всех призраков из-под земли». От индейцев он слышал о странных явлениях, происходящих на вершине, но только смеялся над сбивчивыми рассказами кладоискателей, вернувшихся ни с чем. Во время одной из вылазок, предпринятой его приятелем, он наблюдал курган в подзорную трубу: стоило кому-то приблизиться, как индейский страж неторопливо скрывался в густых зарослях, словно там был потайной ход. Сам кладоискатель не замечал, как исчез индеец, – но, добравшись до плато, не находил никого.

Хитон отправился в путь с твердым намерением раскрыть тайный лаз и тем разрешить загадку исчезновений. Наблюдавшие за ним видели, как он сноровисто раскидывает землю на вершине; в какой-то момент его абрис стал терять четкость, словно истаивая в воздухе; больше его не видели до самых сумерек, пока на плато не явилась обезглавленная индианка с голубоватым факелом. Примерно пару часов спустя после заката Хитон, пошатываясь, добрел до городка. При нем не было ни рюкзака, ни лопаты, а взгляд блуждал. Прерывая речь глухими стонами, он поведал о бездонных расселинах и чудовищах, притаившихся на их дне; о жутких идолах и невообразимых пытках, которым его подвергли… рассказы были столь фантастичны, что трудно было припомнить все, о чем он говорил.

– Древние! Древние! Древние! – стенал он не переставая. – Великие Древние, гораздо древнее Земли, пришли сюда из других мест… они читают мысли и заставляют понимать их речь… не призраки, но и не люди. Переступая черту, растворяются и снова принимают форму… Такие могучие… кто и что мы для них? Отродье Ктулху… там сплошное золото, гигантские ящеры, мертвые рабы… безумие видеть их! Йа! Йа! Шаб-Ниггурат! Тот белый мертвец… О боже, что они учинили над ним!..

Хитон оставался этаким деревенским дурачком почти восемь лет, до самой смерти. Со времени его возвращения еще два посещения кургана завершились полным безумием, и восемь человек бесследно исчезло. Сразу после Хитона трое мужчин взошли на вершину холма, вооруженные, помимо лопат и кирок, тяжелыми пятизарядными кольтами. Жители городка видели, как призрак индейца заколыхался и растаял по мере приближения малого отряда. Смельчаки вскарабкались по склону и начали прочесывать кустарник. Все трое пропали из виду в одно мгновение, и больше их не видели. Один из наблюдателей с хорошо настроенным телескопом вроде бы углядел, как некие формы смутно обозначились позади несчастных и увлекли их в глубь кургана; но рассказ остался неподтвержденным. Излишне говорить, что после этого случая много лет никто не приближался к дурному месту.

Лишь когда происшествия 1891 года поросли мхом забвения, начали подумывать о новых экспедициях. Приблизительно в 1910 году молодой ковбой, ничуть не обремененный суеверностью, посетил курган – и ничего не обнаружил.