Новый Мир ( № 10 2000)

Я не пеняю автору статьи на отсутствие разработки всего экзистенциально-национально-религиозного массива темы, обозначившейся у него этими понятиями: цель у автора своя. Его тема локальнее и филологичнее: он рассматривает — отталкиваясь от названного эпизода “Бедных людей” — “миф русской литературы, творимый литературой нового века”, о Пушкине как “потерянном рае” русской литературы, об искусительной, “отрицательной”, “дьявольской” роли Гоголя в ней и “восстановительной” — с помощью Гоголя же, читаемого Макаром Девушкиным, — роли Достоевского. “Гоголевское „отрицание”, — пишет С. Бочаров, — с последующим „восстановлением” Достоевского в телеологии русской литературы образовало ее магистральный путь”. Рассмотрение это складывается в сложный, тонкий и захватывающий сюжет, разворачивающийся на фоне и в координатах “родоначального в Священной истории человечества события грехопадения”.

Это событие, пишет С. Бочаров, в “философской ситуации” начала века, когда возникла задача “понять смысл русской литературы во вселенском религиозно-мифологическом горизонте”, обрело

“неожиданную актуализацию... особенно

облюбовалего Розанов, отличавшийся чуткостью к ветхозаветным темам”.

Я нарочно здесь кое-что выделил курсивом, чтобы подчеркнуть некоторую странность в выражениях автора и некоторую свою растерянность. “Неожиданная актуализация”, “облюбовал” — так вчуже можно было бы сказать о какой-нибудь экзотической диковине (“ретро”, выражаясь по-нынешнему), давно утратившей смысл и назначение, а вот вдруг явившейся из забвения и даже кому-то особо полюбившейся. Между тем речь идет не о чем-нибудь — особытии грехопадения

. Надо сказать, автор статьи немало делает для того, чтобы у читателя создалось впечатление, что это событие, его роль в истории и культуре, — для самого автора вещь едва ли не новооткрытая — и, как оказалось, очень любопытная. Оказалось: “...в событии грехопадения,говорит современный истолкователь, были заложены вообще истоки ситуации, в которую поставлен человек на земле”. Оказалось: “Живая душа человека раздвоена по вертикали и, действуя в реальной жизни по назначениям нефеш, человек способен обозревать себя „глазами” нешама, судить себя с высшей точки зрения в себе, испытывать муки совести и стыда за себя, переживать идеал и каяться сам перед собою”, — это тоже объясняет “современный истолкователь”, на которого С. Бочаров ссылается словно на новейший источник, “на все проливающий свет”.