o 8b191ad8675a2039

брата, Степан был уверен, что, оказавшись в Москве, Петя первым делом побежит на

Воздвиженку.

На палубу вышел Черныш и потерся спиной о мачту. Это был сын того Черныша, что Петька

тащил всю дорогу из Москвы. Первый Черныш был еще бодр и гонял мышей в торговом

доме «Клюге и Кроу», в лондонском Сити.

Степан поднес к глазу подзорную трубу. Про него говорили, что «Ворон одним глазом видит

то, что другие двумя не замечают». Он знал это.

— С юга идет испанец, с запада — шторм. Интересно, от кого мы сбежим быстрее.

Дон Педро де Альварадо-и-Контрерас сыпал проклятиями. Чертов англичанин заметил его

первым и прибавив парусов, резво уходил на северо-восток.

— Будто сам дьявол ему в паруса дует

Старик боцман, ходивший еще под началом Магеллана, вздохнул.

— Это Ворон. У него новый корабль, тот, что обстреливал Кальяо.

— Старый знакомец, — процедил дон Педро. — Но откуда он в Перу?

— Проливом Всех Святых и потом на север, — пожал плечами боцман.

— Зимой? Он что, безумец? — Контрерас нервно заходил по палубе «Святой Магдалены».

— На то он и Куэрво. — Старик назвал Воронцова испанским прозвищем. — Видать, в

трюмах есть у него что-то, иначе он нас уже вызвал на бой.

— Сейчас посмотрим, кто быстрее. — Контрерас выкрутил штурвал до отказа.

Степан спустился в каюту, здесь было как на «Клариссе» и «Жемчужине» — потертый ковер,

на котором вперемешку висели шпаги и кинжалы, обитая кожей шкатулка для пистолетов,

шкатулка черного дерева с корабельными бумагами, карты на стенах и просторном столе.

Воронцов открыл шкатулку и достал письма Изабеллы, пожелтевшие, с выцветшими

чернилами. Он сунул их под рубашку, поднес к губам жемчужину, которую дала ему Белла

перед смертью.

Обречены на скитания.

— Капитан, — постучали в дверь. — Шторм по левому борту.

Степан взбежал на палубу. Испанца видно не было, кишка тонка, ехидно подумал Воронцов,

но на горизонте вырастала черная, низкая туча.

— Уйдем? — спросил помощник.

— Навряд ли. — Воронцов приказал убавить парусов, ветер с запада дул такой, что и на

половинном оснащении они будто летели по волнам.

— Да что за черт! — взорвался Контрерас. — Когда мы его догоним?

— Он Куэрво, — боцман суеверно скрестил пальцы. — Сейчас он нас заманит в бурю, а сам

улизнет, сколько раз уж так бывало.

— Ну уж нет, — испанец приказал добавить парусов. Они шли за «Изабеллой» в самое

сердце урагана.

Воронцов спустился в трюм, где лежал подарок для Елизаветы. Он осторожно коснулся

внушительного холщового свертка. Его несли через джунгли и ущелья, спускали в пропасти и

сплавляли по рекам. Ворон, прослышав, что есть такое диво на свете, не жалея денег,

построил лучший на свете корабль, набрал бывалых моряков и прошел туда, куда до него не

ступала нога англичанина. И все ради того, чтобы королева посмотрела на него так, как тем

сырым весенним вечером в Гринвиче, ради того, чтобы увидеть улыбку на ее устах.

Он сорвал холст и, как и в первый раз, благоговейно застыл перед огромным изумрудом,

сиявшим в глыбе породы.

«Изабеллу» тряхнуло. Корабль, кренясь на правый борт, взбирался на злые свинцовые

волны. Испанцы были уже совсем рядом, можно было разглядеть развевающийся на корме

королевский стяг и имя корабля. «Святая Магдалена».

— Не будет он стрелять, — рассмеялся Степан. — Побоится.

— А мы? — с опаской спросил помощник.

— А мы будем. — Воронцов отдал команду пушкарям. Он сам встал к оружию — в стрельбе

ему равных было поискать. Ядро, выпущенное из капитанской пушки, переломило фок-мачту

испанца пополам.

Контрерас едва удержал сразу охромевший корабль. Только такой безумец, как этот Куэрво,

мог затеять сражение посреди серьезного шторма. Грянули пушки «Магдалены», но лишь

одно ядро долетело до «Изабеллы», врезавшись в деревянную обшивку кормы.

Беспрерывно чертыхаясь, Контрерас велел еще прибавить парусов.

«Изабелла» взобралась на огромную волну, и, перекатившись через нее, пропала с глаз.

— Уйдет, — простонал Контрерас.

— Никто не уйдет, — обреченно ответил боцман.

— Это еще почему?

«Магдалена», мотаясь из стороны в сторону, тяжело шла на гребень высокого вала.

— Потому что там смерть. — Старик, склонив голову, перекрестился.

Ворон слышал про такое от старых моряков — Йохансен, понизив голос, рассказывал ему о

местах, где «Господь играет в ладоши». А когда Степан, еще совсем юный, приставал к

капитану с расспросами, тот лишь отмахивался: «Из тех, кто видел это, не выжил никто!»

Здесь было глубокое, синее небо. Ветра не было. Громадные изумрудные валы

сталкивались с оглушительным ревом, крутились, выстраивались в круг. «Изабелла»

скользила, беспомощная, с повисшими парусами, по краю водоворота, а вслед за ней, так же

бессильно вертелась «Святая Магдалена».

Сорокапушечные корабли казались тут детскими игрушками. «Изабелла» стояла на стене

воды уже почти вертикально, носом вниз, и Степан вдруг вспомнил, что перед отплытием,

он, как обычно, оставил у «Клюге и Кроу» подробное письмо с росписью всех своих земных

дел. Только в этот раз к нему прилагалось еще и карта. Ппосле недавнего рейда на

панамское побережье, Степан оставил команду гулять в кабаках, а сам взял шлюпку и не