o c24ec28d571a6d65

Она преклонила колени перед Мадонной работы Чимы да Конельяно, и, еще раз

перекрестившись, прошептала: «Дай моей доченьке приют, Божья Матерь, пусть она узнает

свет любви твоей».

Лиза уронила голову на руки, и вдруг вспомнила последнее письмо от Мирьям. «Три

мальчика у нее уже родилось, после той, старшей девочки, что она перед отъездом нашим

принесла. Элишевой ее назвали, - женщина стерла со щек слезы и почувствовала, что

улыбается. «Ну и, слава Богу, слава Богу. Все здоровы, и пусть так дальше и будет,

Господи».

У выхода из собора, раздав милостыню, она задержалась на мгновение, и увидела, как

сыновья торопятся к ней через площадь, - повыше и пониже, так похожие друг на друга.

Пьетро, наклонившись к брату, что-то объяснял ему, показывая на крыши домов.

Лиза бросила крошки от печенья голубям , что толкались на серых плитах, и пошла

навстречу своим детям.

-Садитесь, синьор Теодор, - дож Марио Гримани повел рукой, и, посмотрев на мужчину, в

который раз подумал: «Господи, ну и огромный, даже такие потолки головой подпирает».

Архитектор оглянулся, и, чуть усмехнувшись, сказал: «У вас тут где-то, ваша светлость, было

кресло, которое я сам делал, а, вот оно».

Теодор сел и прислушался. «Вот, - одобрительно сказал мужчина, - не скрипит».

Дож Гримани разлил вино – бокал в руке Теодора казался детской игрушкой, и, склонив

голову, поглаживая седоватую бороду, внимательно оглядел собеседника.

- Как мост? – спросил дож коротко.

- К весне закончим, - Теодор выпил. «Так что заключенные, после приговора, смогут в

последний раз посмотреть на лагуну. Из-за решеток, правда, да и окна там маленькие, но

все же».

- Ну, какие там заключенные, - дож рассмеялся, - еретиков мы всех передаем Риму, я, знаете

ли, синьор Теодор, не люблю жечь людей, пусть его святейшество этим занимается, да и

негде у нас тут костры устраивать. Так, мелкие воришки всякие».

Голубые глаза синьора Теодора внимательно посмотрели на дожа. «Умен ведь, - подумал

Гримани, - знает, что я его вызвал не для того, чтобы стройку обсуждать».

В комнате повисло молчание, нарушаемое только свистом ветра, - к вечеру лагуна совсем

разбушевалась, - за большими окнами.

- Вы ведь знаете русский, да? – спросил дож.

- В Польше, особенно на востоке, - спокойно ответил синьор Теодор, - его почти все знают.

Соседи, сами понимаете, хоть мы с ними и не дружим.

- И вы ведь хороший католик, - утвердительно сказал Гримани.

- О том судить моему приходскому священнику, - усмехнулся мужчина, но да, хороший.

-У его святейшества, - дож отставил бокал и потрещал длинными пальцами, - родилась

некая, - он помолчал, - идея. Я, как вы сами понимаете, небольшой друг папы Климента, и

всегда старался защитить независимость республики, но тут уж так получилось, - дож

рассмеялся, - что мы работаем вместе. Вы слышали про смерть сына царя Ивана?

- Что-то слышал, но, то дело ведь давнее, - отозвался мужчина.

- Тем не менее, - дож усмехнулся. «У них там сейчас на троне этот Борис, который имеет

меньше прав на московский престол, чем, скажем вы, синьор Теодор, - Гримани скрипуче

рассмеялся.

- Если бы ты знал, как ты прав, - подумал Теодор и тоже – улыбнулся.

- Так вот, - дож поднялся и подошел к окну. «Ради Бога, не вставайте, - велел он, - боюсь,

что даже это кресло не выдержит, если вы будете вскакивать».

- Папа Климент все носился с этой Брестской Унией, - презрительно заметил дож, глядя на

лагуну, - кричал на каждом углу, что Московское царство станет католическим, и? Горстка

крестьян на границе стала ходить в другие церкви, большое дело. Так вот, - Гримани

повернулся, и серые, глубоко посаженные, зоркие глаза, блеснули, - мы решили, как бы это

сказать, найти сына царя Ивана.

- Он же умер, - пожал плечами Теодор.

- Ну, - ласково сказал дож, - московиты любят сказки. Они вообще люди, склонные верить

тому, что им говорят. Царевича спасли и вывезли за границу, и сейчас он вернется, чтобы

сесть на свое законное место. Он будет, разумеется, католиком, с женой-католичкой, и,

таким образом, - Гримани улыбнулся, - Москва перейдет под руку Его Святейшества. Хватит

этим англичанам монопольно вывозить оттуда товары, пора и нам деньги зарабатывать.

Теодор осторожно откинулся на спинку кресла. «Я надеюсь, ваша светлость, вы не мне

предлагаете эту миссию?», - усмехнулся архитектор.

- Вы старше и царевич был темноволосым, - дож рассмеялся. «Нет, у нас есть один человек

на примете, а вы нам нужны за другим. Как сами понимаете, мы не можем пока открыто

вводить войска в Москву, а, - Гримани поискал нужное слово, - поддержка нам нужна.

- У нас тут в Арсенале появился один интересный человек, московит, сначала попал в плен к

туркам, потом – к нам. Смелый человек, хитрый, и полностью на нашей стороне. Он

отправится в Польшу – ждать там царевича, а потом перейдет границу и поднимет восстание

крестьян. Вы же, синьор Теодор, я слышал, тоже отменно владеете оружием?»

- Не жалуюсь, - спокойно ответил мужчина.

- Вот и славно, - дож помедлил. «Поедете на границу, в Самбор, в Галицию, к воеводе Юрию

Мнишеку, подождете там царевича и этого, - дож с трудом произнес, - Болотникова, и