o c24ec28d571a6d65

- Спасибо, - мужчина выпил еще и, поднявшись, протянул руку. «Там моя жена завтра вам

письма принесет, для семьи, не откажите в любезности взять с собой»

Джон внезапно побледнел. «Синьор Теодор, давайте я отвезу синьору Изабеллу с детьми в

Лондон, там они будут в безопасности, у вашей матушки»

- Вот как, - процедил мужчина. «Нет уж, моя жена отправится со мной, - куда бы я не поехал,

и дети – тоже. Мне так как-то, - он помедлил, - спокойней, знаете ли. Всего хорошего, - он

поклонился и вышел, а Джон, опустившись на лавку, посмотрев на остатки обеда,

прошептал: «Ну что ж, теперь все ясно».

Он прошел в детскую, и, собрав свои рукописи, взвесив их на руке, усмехнувшись, - бросил в

очаг. Пламя взвилось вверх и Джон, глядя на кружащийся по кухне пепел, на мгновение

закрыл глаза, вдыхая запах гари.

Они прогуливались по площади, у собора, и Джон вдруг сказал: «Смотрите, какой день

сегодня хороший, непогода закончилась, вам ехать веселей будет».

Изабелла протянула перетянутую кружевной лентой стопку писем и спросила: «Вы ведь

сегодня в Лондон?»

- Да, - мужчина помолчал, - вещи я собрал, рукописи сжег, так что меня тут ничего не

задерживает.

Женщина ахнула: «Зачем! Вы же мне читали, это очень, очень, хорошо».

Тонкие губы чуть улыбнулись, и Джон ответил: «Я теперь буду заниматься другими делами,

синьора Изабелла, вряд ли у меня хватит времени на поэзию».

- Почему? – темные ресницы чуть дрогнули.

Джон посмотрел на сапфировое ожерелье на нежной, белой шее и тихо ответил: «Чтобы

быть уверенным в том, что с вами все в порядке».

Она помолчала и сказала: «Простите меня. Я, правда, люблю своего мужа, лорд Джон, и

буду любить всегда».

- Вам совершенно не за что просить прощения, - он вздохнул. «Пойдемте, я провожу вас

домой, у вас сейчас много хлопот».

Уже у палаццо, она вдруг обернулась и приказала: «Зайдите со мной».

Джон вскинул голову вверх и посмотрел на серую, вытертую лестницу. Ее лицо – нежное,

чуть раскрасневшееся от холода, - было совсем рядом. «Не надо, - он сглотнул, - не надо

делать что-то из жалости, синьора Изабелла».

- Я не из жалости, - женщина чуть вздохнула и поцеловала его – глубоко, схватившись рукой

за перила, пытаясь устоять на ногах. Они, наконец, оторвались друг от друга и Джон сказал:

«Я прошу тебя, прошу – поехали со мной! Собери детей, я подожду тебя здесь. К вечеру мы

будем уже далеко, он не найдет тебя!».

Изабелла покачала головой, и грустно улыбнувшись, погладив его по щеке, попросила:

«Береги себя, пожалуйста».

Он еще успел услышать ее легкие шаги, а потом дверь комнат хлопнула, и вокруг не

осталось ничего, кроме одиночества.

Джон вышел к набережной канала, и, стоя над серой, тусклой водой, вздохнув, сказал: «Ну

что, папа, теперь ты можешь спокойно уходить в отставку».

Интерлюдия

Рим, 17 февраля 1600 года

Священник остановился на мосту через Тибр и посмотрел в сторону мрачной громады

башни Нонья напротив. На востоке вставал нежный, уже весенний рассвет, и мужчина,

откинув капюшон рясы, почувствовал, как темные, с проседью волосы, шевелит теплый

ветер. Тибр разлился после зимних дождей, берега реки были покрыты, свежей, зеленой

травой, и священник, взглянув на воробья, что сел на перила моста, вдруг сказал себе,

вздохнув: «Ну, может быть, и удастся».

- Святой отец, - знакомый охранник вежливо наклонил голову. Священник, даже не думая,

благословил его, и стал ждать, пока поднимется огромная, ржавая железная решетка. Он

шагнул вглубь сырого, низкого коридора, и, как всегда, положил руку на простой, медный

крестик, что висел у него на шее, - просто, чтобы чувствовать ее рядом с собой.

Заключенный стоял у окна и смотрел на реку. Он, даже не поворачиваясь, сказал: «Доброе

утро, отец Джованни. Сегодня, да? Хороший день такой, даже обидно».

Джованни тихо ответил: «Я больше не могу оттягивать, синьор Джордано. Мне очень, очень

жаль. Вы же знаете, если вы раскаетесь, то…

- Меня задушат, да, - Джордано Бруно усмехнулся. «Ну, если я не раскаялся за последние, -

сколько я здесь? – девять лет, то вряд ли сделаю это сейчас».

Джованни оглянулся и сел на грубую, деревянную скамью. «Я принес вам письмо, - сказал

он, - как обычно. Вы можете взять его, - он помедлил, - с собой, вас не будут обыскивать».

- Она не знает? – спросил Бруно, рассматривая римские крыши.

- Я сам не знал точную дату до последней недели, - неслышно ответил Джованни.

«Простите, было уже никак не успеть, - он замялся, - сообщить».

- Когда-нибудь, - задумчиво сказал Бруно, - человек будет летать по воздуху. Синьор да

Винчи, - вы слышали о нем?

- Разумеется, - обиженно ответил Джованни.

Джордано, наконец, повернулся, и, окинув взглядом священника, улыбаясь, сказал: «Никогда

бы не поверил, что вы меня на пять лет старше, выглядите сорокалетним. Впрочем, тюрьма

еще никого не красила.

- Так вот, синьор да Винчи придумал летательную машину на винтовой тяге. Но я уверен, -

темные глаза Джордано заиграли золотыми искрами, - что можно создать и что-то более

быстрое. В конце концов, - он указал за окно, - оно понадобится, чтобы лететь к звездам.

- Зачем? – невольно спросил Джованни. «К звездам, я имею в виду?»