o c24ec28d571a6d65

- Все равно далеко, - Джованни смотрел прямо на нее. «Неудобно».

Анушка одним быстрым, легким движением оказалась у него на коленях, и, смеясь,

спросила: «А вот так? Удобно?»

- Ну, наконец-то, - проворчал Джованни и, устроив ее, как следует, сказал: «Вот теперь

хорошо. А сейчас я буду курить, целовать тебя, а ты сиди, и ничего не делай».

Анушка скинула сандалии, и, прижавшись головой к его плечу, поинтересовалась: «И долго

ты будешь курить?».

«Я двадцать три года терпел, - смешливо подумал Джованни, - ничего, потерплю еще

немного».

- Узнаешь, - сказал он, и, проведя губами по ее шее, затянувшись, вдохнув запах лотоса и

роз, - закрыл глаза.

В маленькой, полутемной комнате, - ставни были закрыты, только один, тонкий луч закатного

солнца лежал на каменном полу, - пахло цветами.

- Двадцать три года, - недоверчиво протянула Анушка, нежась в его руках. «Я смотрю, ты

ничего не забыл».

- Такое не забывают, - Джованни поцеловал белую шею: «Я очень любил одну женщину, она

умерла, ну, и потом, много всего разного было – в общем, пришлось принять сан. А с тех

пор, - он рассмеялся, не в силах оторваться от ее мягкой кожи, - сама понимаешь, нам это

запрещено. Не то, - он поднял бровь, - чтобы мне это было важно, но я так и не встретил за

все это время ту, ради которой хотелось наплевать на запреты.

- А сейчас? – она повернулась и дерзко, закусив губу, посмотрела ему прямо в глаза.

Джованни взял в руки тяжелую грудь, и, полюбовавшись, поцеловав темные, большие соски,

рассмеялся: «А сейчас встретил, и, мне кажется, ты это видишь и чувствуешь».

- Вижу, - согласилась Анушка, бросив взгляд вниз. Маленькая, нежная ладонь легла на его

тело, и Джованни, сдерживаясь, чуть застонал. «И чувствую, - она улыбнулась, - боюсь, тут и

двух рук не хватит, чтобы это удержать».

Джованни уложил ее на бок, и, приникнув к уху, сказал: «Не надо ничего удерживать, потому

что я хочу еще кое-что вспомнить. Ну, не торопясь, конечно, обстоятельно».

Потом она лежала, тяжело дыша, целуя его пальцы, и Джованни, помолчав, спросил: «А

если я предложу тебе уехать со мной? Я давно хотел, - он поморщился, - покончить со всем

этим, надоела мне церковь. Не побоишься?»

Анушка, опираясь на локоть, рассмеялась: «Да за тобой любая на край света босиком

пойдет, зачем спрашивать?». Она поцеловала Джованни, - долго, глубоко, и добавила: «Куда

угодно, милый».

Майкл прижался к стене дома, - окно спальни выходило в сад, было тихо, город заливал

огненный, расплавленного золота, закат. В узкую щель он видел только смуглую,

мускулистую спину мужчины, лежащего на низкой, широкой, с разбросанными шелковыми

подушками кровати, его темные, с проседью волосы, и ее голову – каштановую,

растрепанную. Он напряг слух – но эти двое говорили шепотом.

- Потанцуй мне, - едва слышно попросил Джованни, так и не выпуская ее из объятий.

«Пожалуйста, Анушка».

Она высвободилась – одним легким, быстрым движением, браслеты зазвенели, и женщина,

оказавшись в центре комнаты, откинув голову, так, что каштановые волосы упали на спину,

запела. Крохотная ступня уперлась в пол, руки изогнулись, - и она стала танцевать, сначала

только маленькими, изящными пальцами, лукаво смотря на него.

Терпеть это, - подумал Джованни, - было все равно, что умирать самой сладкой, самой

лучшей смертью. Белые плечи мерцали в темноте, полная, большая грудь едва колыхалась,

чуть двигались широкие бедра, и, она, - Джованни сам и не понял, как это случилось, -

оказавшись рядом, приподняв изящную ногу, поставила ее на край постели.

- Вот так, - сказал он, припав губами к ее телу. «Вот так и стой, пожалуйста»

- Я не смогу долго, - смешливо прошептала она, и тут же застонала, раздвигая ноги еще

шире. «Да! – шепнула Анушка, гладя его волосы. «Да, любимый!»

Он не видел лица мужчины, слыша только его голос – тихий, наполненный страстью,

молящий. Анушка закричала, и, оказавшись на постели, наклонившись над ним, закрыла их

обоих своими длинными, распущенными волосами. Мужчина что-то делал, - так, что она,

задрожав всем телом, измучено сказала: «Еще, еще, прошу тебя!»

Потом она опять закричала, кусая губы, вцепившись пальцами в плечи мужчины, и Майкл

ушел – так и не узнав его имя.

Джованни поцеловал ее куда-то пониже талии, туда, где все было жарким и мягким, и

улыбнулся, - она, ловко покрутив задом, прижалась к нему. Он услышал смешок и строго

сказал: «Вот сейчас тебе мало не покажется, дорогая моя!».

- Обещания, - притворно вздохнула Анушка и тут же томно сказала: «Да, да, вот так очень

хорошо!»

- Не сомневаюсь, - пробормотал Джованни, ощущая тяжесть ее груди у себя в руках, пробуя

ее на вкус – она, казалось, вся пахла свежестью. Анушка глубоко вздохнула, ощутив его в

себе, и, прошептала, уткнувшись лицом в подушку, рассыпав вокруг мягкие волосы: «Хочу,

чтобы это длилось вечно».

- Будет, - пообещал Джованни, чувствуя, как покоряется, слабеет ее тело. Он нашел

пальцами то, что хотел, и Анушка, протянув руку, вцепившись ногтями в шелк, сдавленно

зарыдала.

- Хочу девочку, - сказала она потом, устраивая ноги у него на спине. «Прямо сейчас хочу

девочку от тебя».