o c24ec28d571a6d65

- Опухоль, - Хосе посмотрел на служителя и сказал: «Вот, что, любезный Акико-сан, я не

японец, так что мне на все эти касты наплевать. Я врач, и вы врач, так что давайте без

церемоний. Нож, будьте так добры.

Эта побледнел: «Как вы меня назвали?»

- Акико-сан, я слышал ваше имя, - Хосе вырезал опухоль, и, опустив ее на фарфоровую

доску, поинтересовался: «А что, я неправильно произношу?»

- Дело не в этом, - служитель сглотнул, - нас просто запрещено так именовать, мы не

господа, я же вам сказал, мы – грязная масса.

Хосе усмехнулся и подумал: «А я тогда кто – сын индианки и еврея?».

- Дайте мне, пожалуйста, более тонкий нож, - сказал он вслух, и давайте сравним здоровую и

пораженную ткани. У вас больше опыта во вскрытиях, помогите мне, пожалуйста.

Акико-сан аккуратно отрезал маленький, тонкий ломтик опухоли и задумчиво предложил:

«Потом надо будет посмотреть на другие внутренние органы, эта болезнь часто

распространяется по всему телу».

Хосе улыбнулся, и, вырезав здоровую часть печени, устроив ее на подносе, передав Акико-

сан лупу, попросил: «Вы тогда диктуйте, а я буду записывать, ладно?».

Джованни и отец Алессандро медленно прогуливались по ухоженному, большому саду

миссии. Послушники-японцы, в простых, голубых кимоно, прореживали траву.

- Я посмотрел на карту, - Джованни взглянул на спокойную гладь океана вдали, - это и

вправду, недалеко. Там хорошая гавань, так, что я вас понимаю, отец Алессандро.

- Ну что ж, - он улыбнулся, - давайте я возьму с собой Хосе и съездим туда, до зимы. Только

вот зачем вы хотите, чтобы отец Франсуа с нами отправился? Он – Джованни

приостановился и взглянул сверху вниз на иезуита, - сами знаете, предпочитает молитву и

размышление, а не общение с людьми.

- Именно поэтому, - сварливо ответил отец Алессандро, и, остановившись у пышной клумбы,

полюбовался цветущими, - бронзовыми, белыми, желтыми, - хризантемами.

- Вот же, - пробормотал он, - как в Европе, так монарх непременно ставит на свою печать

льва, или орла, или еще что-нибудь такое, а тут...

- Цветок, да, - Джованни коснулся длинными пальцами особенно красивого, - даже и рвать их

не хочется, настолько они прекрасны. Я тут, кстати, на досуге вздумал переводить Сайгё, на

итальянский, хотя, конечно, сложно сохранить ритм, все слоги надо подсчитывать. Он как раз

об этих цветах писал.

Отец Алессандро задумался и процитировал:

Осенью поздней,

Ни один не сравнится цветок,

С белою хризантемой.

Ты ей место свое уступи,

Сторонись ее, утренний иней! – вздохнул иезуит.

- А насчет отца Франсуа, - продолжил он, - отец Франциск Ксаверий заповедовал нам идти в

самую гущу людей, а не прятаться за стенами церквей. Вот, пусть и начинает. Под вашим

присмотром, конечно, - отец Алессандро, было, протянул руку к бронзовой хризантеме, но

потом покачал головой: «Нет, не могу».

- Давайте просто посмотрим, - ласково предложил Джованни, и, на мгновение, закрыв глаза,

подумал: «Приеду в Англию, обязательно посажу цветы в саду. Буду сидеть там, на

скамейке, и переводить всю «Горную Хижину». Просто так, для себя».

Тео-сан налила Мияко чая и тихо сказала: «Вам, наверное, трудно смотреть на Сейджи,

давайте, я его унесу».

- Ну что вы, - Мияко-сан приняла чашку и поклонилась, - такой славный, такой пухленький,

пусть спит себе спокойно.

Мальчик зевнул, и, дрогнув ресничками, засопел еще крепче, лежа на футоне.

- Я ведь тоже дитя потеряла, - Тео-сан вздохнула, - молодой еще совсем, первый сыночек

мой мертвым родился, дай Господь ему покой, - женщина перекрестилась. «И дочка моя

младшая пропала, еще тем годом, как мы в Японии оказались, муж мой бывший, - губы Тео

чуть искривились, - увез ее, и не знаем мы теперь, - где моя Белла?

Мияко-сан сан вздохнула и, найдя руку Тео, пожала ее.

- Бедная вы, бедная, - покачала головой сестра даймё, - я ведь тоже, как весть принесли, что

мальчики погибли, и плакала, и в храм каждый день ходила. Однако то мальчики, судьба у

них такая, а как моя доченька умирала... - женщина отвернулась, и, помолчав, добавила:

- Простите, пожалуйста, вам неприятно об этом слышать, я не буду продолжать.

- Мияко-сан, - Тео погладила нежные пальцы, - не надо. Я ведь тоже мать, я понимаю.

- Я вас, что хотела попросить, - прислужниц у Марико моей и так достанет, а вот обучить ее

правильному обхождению кому-то надо. Я ведь не японка, - Тео чуть покраснела, - я

рассказала ей кое-что, но не знаю, как у вас тут что принято, тем более у господ. Нам же

хочется, чтобы Марико угодила его светлости, ведь это такая честь для нашей семьи.

Мияко-сан помолчала и проговорила: «Так я ведь тоже ничего этого не понимаю, Тео-сан, я

ведь жена была, не наложница. Это они для удовольствия, а ко мне муж раз в месяц

приходил, на короткое время, - она вдруг жарко зарделась, - и все».

- И вы его любили? – неслышно спросила Тео.

- А как же иначе? – удивилась Мияко. «Хоть нас замуж ради связей выдают, и денег, но все

равно – положено любить. Я его на свадьбе в первый раз увидела, у нас так принято».

Сейджи проснулся, захныкал, и попытался встать на ноги. Обе женщины сразу же