o c24ec28d571a6d65

поклонились. «Ходит неловко еще, - заметила Тео, давая сыну грудь, - у старшего моего

тоже так было. А девочка сразу пошла, и бойко, и говорила в годик уже. Ну, посмотрим, как с

внуками будет, - женщина улыбнулась.

- Конечно, - задумчиво сказала Мияко, - повезло вашей дочке, она ведь приемная у вас, да и

сами вы – без роду, без племени, кто бы ее в жены взял? Разве что крестьянин какой-то. А за

мальчиков не волнуйтесь, всегда бесприданницы найдутся, ну, или те, кого оспой в детстве

побило. Без жен не останутся, - сестра даймё улыбнулась и предложила: «Давайте тогда я

вам покажу, как за кимоно правильно ухаживать. И прически вам с дочкой сделаю, а то у этих

прислужниц всегда криво получается. Стихи пишет ваша дочка?

- Да, - Тео-сан рассмеялась, - слагает что-то.

- Ну, вот и поэзией я с ней позанимаюсь, его светлость ценит, когда собеседник может

поддержать изящный разговор. Я ведь до замужества тоже стихи писала, а потом, - Мияко-

сан махнула рукой, - уж и времени на это не было. А у Марико-сан его достанет, на то и

наложница, чтобы ничего не делать – темно-красные, красиво вырезанные губы чуть

улыбнулись.

Дайчи-сан посмотрел на спускающихся к лодке людей, и, выйдя на берег, поклонился отцу.

- Вот, - рассмеялся Масато-сан, - это мой старший сын, Дайчи, Дэниел, если по-испански.

Познакомься, сынок – это священники, которые с нами поедут, и сеньор Хосе, он врач.

Юноша поклонился, и сказал изумленно: «Вы такой молодой и уже врач?»

- Мне двадцать один, - рассмеялся Хосе и пожал ему руку. «А вам сколько? Вы, наверное,

ровесник мой? – спросил он, оглядев высокого, стройного юношу в черном кимоно с белыми

журавлями.

- Мне шестнадцать, - вздохнул Дайчи-сан. «А вы мне расскажете про медицину, а то у нас в

замок приходят лекари, но они все старые, монахи, и только отмахиваются, когда их

спрашиваешь? Они травами лечат, - презрительно сказал юноша, - что можно травами

вылечить?

- Многое, - усмехнулся Хосе. «В Индии, например, коноплей снимают постоянные боли, да и

тут, у вас – знаете, наверное, греют особые точки на теле тлеющей полынью. Вообще,

Дайчи-сан, восточная медицина – это целое, огромное, неизведанное поле, и я очень рад,

что сюда поехал с отцом.

Дайчи ловко положил лодку в галфвинд и удивленно сказал: «У священников же не может

быть детей».

- Джованни – мой приемный отец, - объяснил Хосе, и, обернувшись, помахал рукой

священникам, что сидели на корме, - я сирота, он меня в Лиме подобрал.

- Я жил в Акапулько, а потом - в Картахене, - рассмеялся Дайчи. «Вам надо с моей сестрой

познакомиться приемной, мы с ней, когда в джунглях жили, она училась у лекарей местных».

- Будет очень интересно, - улыбнулся Хосе. «Вот, посмотрите, - он наклонился, и достал из

кожаного мешка изящный, лакированный футляр».

- Да, - сказал Дайчи, глядя на тонкие серебряные иглы, - монахи ими лечат, я видел.

- Это мне наставник здешний подарил, на прощанье, - Хосе нежно потрогал шелковую

подкладку. «Он великий врач, Акико-сан, а вынужден работать служителем в морге, потому

что он – эта».

Дайчи помрачнел и вздохнул. «Да, они мусорщиками нанимаются, или трупы хоронят. Жалко

их, конечно, очень. Мы ведь тоже, Хосе-сенсей...

- Да просто Хосе, - прервал его старший юноша и улыбнулся.

- Вы же врач, так положено, и вы меня старше, - нахмурился Дайчи.

- Совсем ненамного, - уверил его Хосе.

- Так вот, мы ведь тоже, христиане, не такие, как все, - горько сказал Дайчи-сан. «Тут, - он

показал рукой на удаляющуюся гавань Нагасаки, - и даймё христианин, и много самураев

тоже крестились. А там, у нас, на всю провинцию, наша семья одна. Тем более, мы не

японцы. Сестра моя..., - он внезапно прервался и покраснел.

Хосе посмотрел на него и ласково сказал: «Ну, вот сейчас мой папа и отец Франсуа к вам

приедут, вашего брата окрестят, - как зовут-то его?

- Сейджи, - рассмеялся подросток. «Второй сын, значит. А крестить хотят Стефаном, ну, или

Эстебаном, если по-испански».

- Так вот, - продолжил Хосе, - может быть, и кто-то еще окрестится, потом, если вас много

окажется, священник вас чаще навещать станет».

- Ну, дай-то Бог, - Дайчи перекрестился.

- А вы меня можете научить ходить под парусом? – внезапно спросил Хосе, глядя на

веселые, зеленые холмы по левому борту лодки. «У вас так хорошо получается»

- Можно меня на «ты» называть, - смущаясь, ответил подросток. «Если вам удобно».

- Только если ты тоже так ко мне будешь обращаться, - усмехнулся Хосе и протянул руку

Дайчи.

Тот пожал ее, - крепко, - и, ухмыляясь, сказал: «У нас там озеро есть, большое, я сам лодку

построил, учу потихоньку охранников даймё с ней управляться. Ну, и тебя, конечно, теперь

тоже. Отец хочет, чтобы вы у нас жили – комнат много, места всем хватит».

- Ну, значит, соседями будем,- Хосе потрепал юношу по плечу, и добавил, глядя на

сверкающие под солнцем волны: «Если ваш даймё разрешит, я могу людей посмотреть – ну

мало ли, вдруг болен кто, можно вылечить».

- Разрешит, его светлость ценит просвещенных людей, - уважительно сказал Дайчи. «Я его

понимаю – на свете столько всего интересного, и мы так много еще не знаем!»