o c24ec28d571a6d65

было, и я ничего вокруг себя не видела. Зачем все это, если нет человека? Я теперь и

любоваться ничем больше не смогу, а жить-то надо дальше, хоть как-нибудь».

- Да, - сказала она, наконец, - я бы очень хотела помочь, спасибо вам, сэнсей.

Хосе поклонился и вежливо сказал: «Вы хотели меня видеть, ваша светлость?»

Даймё оглядел молодого человека с ног до головы и подумал: «Молод, конечно. Ну ладно,

другого врача нет, а тянуть с этим не следует – мало ли что».

- Как ваши больные в городе? – спросил он, жестом приглашая юношу опуститься на татами.

«Возьмите чая, я хотел выпить его один, посмотреть на азалии, но приглашаю вас разделить

это удовольствие со мной».

- Спасибо, - ответил Хосе и принял протянутую ему чашку. «Больных там достаточно, я

теперь каждый день к ним ходить буду, пока мы здесь, с вашего разрешения».

- Разумеется, - отмахнулся даймё. «Вот что, - он помолчал, - ваш приемный отец говорил

мне, что вы хороший врач».

- Ну, в общем, да, - согласился Хосе. «Я, конечно, еще молод...

- Мне надо, чтобы вы осмотрели одного человека, - резко сказал его светлость. «Я беру себе

новую наложницу, уже скоро, ее мать, конечно, клянется, что у нее все в порядке, но это

мать – они все, что угодно скажут, если есть возможность пристроить дочь в хорошее

место».

Хосе помолчал и спросил: «Вы хотите, чтобы я с ней поговорил?»

- Не только, конечно, - удивился даймё. «Мне надо знать, что она способна рожать, и

вообще, - он повел рукой...»

- Принято, чтобы при этом присутствовала мать, - спокойно проговорил Хосе. «Все же

девушка, она будет стесняться..»

-Нет, - даймё поднялся, и юноша тут же встал, - я сам буду в комнате. За ширмами,

разумеется, - добавил он, улыбаясь.

- Пойдемте, - велел он Хосе, - покажите там слугам, что вам нужно, а я пока велю послать за

моим цветком сливы.

Марико-сан осторожно, оглядываясь, следовала за двумя охранниками. Масамунэ-сан ждал

ее у входа в свой кабинет.

Девушка невольно оглядела свое простое, домашнее, светло-серое кимоно, и, поправив

прическу, низко поклонившись, сказала: «Ваша светлость, простите, я не успела

подготовиться...»

- Цветок сливы, что растет у горной хижины, так же прекрасен, как и тот, что видишь в

императорском саду, - улыбнулся даймё. «Поскольку на следующей неделе я заберу тебя из

дома отца, - Марико-сан отчаянно покраснела, и его светлость невольно рассмеялся, - мне

надо удостовериться, что ты здорова и сможешь выполнять свои обязанности, как это и

положено. Проходи, - дайме распахнул перед ней тяжелую дверь.

Девушка увидела красивого, невысокого, смуглого юношу в черном камзоле, что мыл руки в

тазу и, едва слышно сказала: «Ваша светлость...»

- Совершенно нечего стесняться, - уверил ее даймё. «Хосе-сенсей врач, это его работа, а я,

мой цветок сливы, побуду тут, - Масамунэ- сан указал на красивую, шелковую, расписанную

цветами ширму, что стояла в углу комнаты.

-Но моя матушка.., - пробормотала Марико-сан, - она же все рассказала вашей жене, ваша

светлость..Вы же знаете..

-Я предпочитаю услышать это еще из уст врача, - коротко ответил даймё и зашел за ширму.

-Вы не бойтесь, пожалуйста, - ласково сказал Хосе, глядя на слезы в темных,

миндалевидных глазах. «Я воспитанник отца Джованни, сейчас мы с вами тут быстро все

закончим, и пойдем праздновать крещение вашего брата. Вы же много всего вкусного

приготовили?»

- Много, - невольно улыбнулась девушка.

- Ну и славно, Вы вот так ложитесь, - Хосе указал на футон, - и приподнимите кимоно. Чуть-

чуть.

«Бедная девочка, - невольно подумал он, вытирая руки. «Вы мне расскажите, - попросил

Хосе, - что вы там такого на стол поставите, а то мне интересно. А я пока вас посмотрю.

Креветки будут?»

- Обязательно, - Марико взглянула на беленый, высокий потолок и поняла, что все еще

улыбается.

Джованни приоткрыл перегородку и зашел в уже темную, освещаемую только луной,

комнату. «Какая красная, - подумал он, - завтра, наверняка, ветер будет». Распятие висело в

центре стены. Он опустился на колени, и, перебирая четки, подумал:

- Значит, жива Марта. Ну, слава Богу. И дети живы все были. Ах, Пьетро, Пьетро, вот и не

увидимся мы с тобой, дай тебе Господь покой, введи тебя в сонм праведников. И брата

твоего пусть примет к себе Бог, как сказано: «И возьму вас из народов, и соберу вас из всех

стран, и приведу вас в землю вашу». Он перекрестился, и, опустив голову в руки, услышал

сзади чье-то легкое дыхание.

- Простите, сенсей, - испуганно пробормотала женщина, - я думала, тут никого нет. Я хотела

немного побыть одна, подумать, тут так тихо, так спокойно…

- Это вы меня простите, - Джованни поднялся и, ласково посмотрев на женщину, добавил: «Я

вас с крестин запомнил, Мияко-сан, да?»

- Она поклонилась и тихо ответила: «Я не думала, что вы меня увидели».

- Ну как вас можно не увидеть, - вздохнул Джованни, глядя на мягкие, темные, уложенные в

простой пучок волосы, на чудно вырезанные, темно-красные губы. От нее пахло вишней –

тонко, едва уловимо.

- Вы плачете, - вдруг, подняв голову, сказала Мияко, и тут же спохватилась: «Простите,

пожалуйста».