o c24ec28d571a6d65

- Это ничего, - вздохнул Джованни. «Тео-сан мне рассказала, что умер ее отчим, давно,

почти двадцать лет назад. Он был моим лучшим другом. И брат его умер тоже. Я молился за

их души».

Мияко взглянула на него большими, темными глазами и вдруг сказала: «Давайте я тоже

помолюсь, - чтобы вам стало легче».

- Спасибо, - ответил Джованни, и, заставив себя больше не смотреть на нее – вышел из

комнаты.

Джованни посмотрел на лодку, что, наклонившись, скользила по озеру, и, обернувшись,

коротко сказал: «Уезжали бы вы отсюда, Масато-сан. Это сейчас – не трогают вас пока, а

придет время, Токугава станет сёгуном, и тогда христианам тут не поздоровится, поверьте

мне».

Мужчина пожал плечами, и крикнул охранникам, что практиковались в стрельбе из лука:

«Так, сейчас отходим еще на двадцать шагов, и каждый делает еще пять выстрелов!»

- Простите, - он повернулся к священнику. «Мы ведь с его светлостью даймё больше десяти

лет вместе, отец Джованни, и я ему еще в начале сказал, что веры своей не оставлю.

Масамунэ-сан меня от казни спас, давно еще, в Эдо, когда я карманником был, - Масато чуть

улыбнулся. «И потом, когда мы воевали…, - мужчина не закончил и махнул рукой. «На

Москву, понятное дело, я уже не вернусь, будем здесь доживать».

- Но ведь мать Тео-сан жива, ну, была, - мягко сказал Джованни. «Братья, сестры, опять же и

дочь ее пропала - сидя здесь, Масато-сан, вы ее не найдете. Езжайте в Лондон».

Тот только вздохнул, поправил мечи и коротко сказал: «Сейчас закончу с охранниками и

пойду с его светлостью фехтованием заниматься. А Лондон, - Масато обернулся, - да как

добраться туда? И не хочется тут все бросать, ведь, сколько труда вложено».

- Так и будет смотреть, как дочкой вашей натешатся, а потом выбросят ее? – жестко спросил

Джованни. «Для того ли ваша жена ее грудью кормила, для того ли отец Марты свою жизнь

отдал, а? Он ведь вашего сына защищал, Масато-сан, а кто ему мальчик был? Уж если

говорить о праведниках, - так вот он, чего еще искать? А вы его дочь, как игрушку, своему

господину дарите».

Мужчина коротко ответил: «Вы не понимаете, я обязан. Мне так велит долг». Он поклонился,

и пошел к мишеням, а Джованни раздраженно пробормотал: «Вот же упрямец!»

Хосе помахал ему рукой из лодки, и крикнул: «Дайчи меня хвалит, говорит, что я способный».

Джованни улыбнулся и подумал: «Да, кто же знал, что Марта выйдет замуж за де ла Марка.

Ну, будем надеяться, он жив еще, доберусь до Лондона, передам ему тот донос. Хорошо, что

я почерка умею подделывать, в архиве, в Гоа копия осталась, а оригинал – у меня».

Он посмотрел на высокие горы, что закрывали горизонт, на еще зеленый, сочный луг, и

вздохнул: «Хорошо, конечно, тут, если бы не Хосе, можно и остаться было. Но нет, мальчик

должен встретиться с родней. Тео же говорила, что донья Эстер дочку родила Ворону, эта

Мирьям тоже там живет». Священник почувствовал, что улыбается: «А ведь я знал, что она

своего добьется, донья Эстер, она еще в роще, там, под Лимой на сэра Стивена этак

смотрела. Тоже умерла, бедняжка, упокой , Господь ее душу».

Юноши вытащили лодку на каменистый берег, и Джованни увидел, как Дайчи кому-то

кланяется.

- Тео-сан, - он обернулся.

Джованни все никак не мог привыкнуть к тому, что эта высокая женщина – та самая девочка,

что читала ему стихи на мосту через Арно.

Сейджи, что сидел в перевязи, протянул пухлую ручонку и сказал: «Крест!»

- Молодец, - улыбнулся священник и благословил мальчика.

Тео рассмеялась: «Хорошо, что Масато-сан в замок возвращался, а то бы нас с Мияко-сан

никогда бы оттуда одних не выпустили. А погулять хочется, тут хорошо так, свежестью

пахнет, сейчас у нас маленький по воде пошлепает».

Джованни почувствовал, что краснеет. Она стояла сзади, не поднимая глаз, в совсем

простом кимоно, сложив белые, маленькие, с ямочками руки.

Он, наконец, нашел в себе смелость заговорить, и откашлялся: «Отец Франсуа мне говорил,

что вы можете с переводами помочь, Мияко-сан?».

Красивая голова опустилась еще ниже, и она, чуть кивнув, ответила: «Постараюсь, сэнсей».

- Ну, давайте, пока Тео-сан с маленьким возится, пройдемся немного, я вам расскажу, что

мы уже сделали, и отрывки почитаю, я многое наизусть помню, - предложил Джованни. «Вы

только поправляйте, если что неправильно, а уж потом мы с вами за рукописи засядем,

хорошо?».

- Конечно, - Мияко, наконец, подняла ресницы, - пышные, длинные, и Джованни подумал: «У

Марии были такие глаза – как самая черная ночь, с мерцающими звездами».

- Вы идите, - сказала Тео, чуть улыбаясь вишневыми губами, держа Сейджи за руки – тот

рвался к воде. «Идите, мы тут сами справимся».

- А вы сейчас куда? – обернулась она к юношам.

- Я отца Франсуа в город поведу, Хосе сказал, что там есть люди, которые хотят проповедь

услышать, - ответил Дайчи.

- И много, да, - улыбнулся Хосе. «А мне, Тео – сан, ваша дочка обещала показать целебные

травы, что она выращивает».

- Да, - Тео улыбнулась, - у Марико такие руки, что стоит ей земли коснуться, так даже

пустыня расцветает. Ну, или слово она какое-то знает, - женщина посмотрела на Сейджи и

тот засмеялся: «Слово! Слово!»