О духовных явлениях в искусстве и науке

⁷⁸ Но вместе с этими богатыми дарами Вильгельм завещал нам задачу, о размахе которой мы можем разве что догадываться, ибо полностью ее осознать нам не дано. Всякого, кому, подобно мне, выпало редкое счастье познать благодаря общению с Вильгельмом гадательную силу «И-цзин», не оставит равнодушным то обстоятельство, что этот текст является этакой архимедовой точкой опоры, от которой может при желании оттолкнуться наше западное мировоззрение[175]. Немалая заслуга Вильгельма состоит в том, что он раскрыл перед нами столь всеобъемлющую и яркую картину чужой культуры. Более того, он пересадил на нашу почву живое семя китайского духа, каковой в состоянии коренным образом изменить наш взгляд на мир. Нам больше не суждено быть сторонними наблюдателями, энтузиастами или критиками; мы начинаем осознавать, что приобщаемся к духу Востока в той степени, в какой нам удается воспринять живительную влагу «И-цзин».

⁷⁹ Принцип, который предполагает применение «И-цзин», как будто полностью противоречит нашему научному и каузальному мышлению. Для нас этот принцип до крайности ненаучен и почти запретен, он находится за пределами нашего научного суждения и непостижим для последнего.

⁸⁰ Несколько лет назад глава Британского антропологического общества[176]

спросил меня, почему столь культурный и развитый народ, как китайцы, не создал полноценную науку. Я ответил, что он, по всей видимости, поддался обману зрения, поскольку у китайцев, разумеется, есть наука, и классическим учебником по ней выступает «И-цзин»; вот только в своей основе эта наука, как и многое другое в Китае, совершенно отлична от нашей.

⁸¹ Наука «И-цзин» опирается не на причинность, а на принцип, до сих пор не получивший общепринятого названия в силу нашего неведения о нем; я условно назвал его принципом синхронистичности. Мои исследования в области психологии бессознательных процессов давно заставили меня заняться поисками иных объяснений, ведь принципа причинности явно недостаточно для истолкования ряда замечательных проявлений бессознательного. Я установил наличие психического параллелизма, который просто не допускает каузальных связей, который, следовательно, подталкивает к принятию какого-то другого объяснения. Судя по всему, дело сводится в первую очередь к относительной одновременности событий. Отсюда и определение «синхронистичность». Кажется, что время – далеко не абстракция, что это конкретный континуум, обладающий свойствами или исходными условиями, которые способны проявлять себя одновременно в разных местах посредством акаузального параллелизма; примерами могут служить, скажем, одновременные возникновения схожих мыслей, символов или психических состояний. Или же, как указывал Вильгельм, можно вспомнить совпадение китайской и европейской периодизации стилей, которое никак не может объясняться причинно[177]. Астрология тоже была бы примером синхронистичности, еще более наглядным, найдись у нас в достатке тщательно проверенных данных, подтверждающих ее выводы. По крайней мере, в нашем распоряжении имеется некоторое количество проверенных и статистически подтвержденных фактов, благодаря которым проблема астрологии выглядит достойной научного изучения. Для психолога, впрочем, ее значение и без того вполне очевидно, поскольку астрология представляет собой сумму всех психологических знаний древности.

⁸² Тот факт, что можно довольно точно восстановить характер человека по дате и времени его рождения, доказывает относительную достоверность астрологии. Однако следует помнить, что даты рождения никоим образом не зависят от подлинных астрономических созвездий, что в расчет принимается произвольная, сугубо вымышленная система времени. Из-за прецессии равноденствий исходная точка вычислений уже давно переместилась из созвездия Овна в созвездие Рыб, так что астрологический зодиак, по которому составляются гороскопы, перестал соответствовать зодиаку небесному. Если и существуют такие астрологические описания характеров, которые оказываются достоверны, то это объясняется не влиянием звезд, а нашими собственными гипотетическими оценками времени. Иными словами, все, что начинается или происходит в данный миг, наделяется нами свойствами этого мига.

⁸³ Таков основной принцип использования «И-цзин». Как известно, гексаграмма, характеризующая конкретный миг и дающая нам представление о нем, складывается из стеблей тысячелистника или образуется при подбрасывании и падении трех монет. Распределение стеблей и монет по поверхности зависит от чистой случайности. Стебли с рунами (Runenstäbe

) или монеты составляют, так сказать, узор мгновения[178]. Вопрос только в том, правильно ли истолковывали эти случайные закономерности царь Вэнь и князь Чжоу, жившие за тысячу лет до Рождества Христова?[179]Ответ будет подсказан опытом.