О смерти и умирании

Пациент: Оглядываюсь на прошедшие годы, думаю о тех глупостях, что мы делали. Как-то вернулись из колледжа в общежитие поздно вечером, а у нас отключили отопление. Мы тогда поспорили, кто выдержит холод и не пожалуется. Конечно, каждый был уверен, что именно он. Решили открыть окно. Никакого тепла с улицы, разумеется, не было – семнадцать градусов мороза! Помню, надел такую шерстяную шапочку, две пижамы, сверху халат. Носков две пары. Наверное, я был не один такой. Когда проснулись утром, все стекла, вообще все в комнате покрылось инеем. Какой стены ни коснись – примерзнуть можно. Четыре дня потом все оттаивало, отогревали комнату. Это как раз одна из тех глупостей, которые совершаешь в молодости. Кое-кто смотрит на меня, видит – улыбаюсь. Наверное, думают – парень чокнулся, свихнулся окончательно. А я просто вспомнил какой-то случай, с удовольствием вспомнил. Вот вчера вы спросили, чем особенно могут помочь больным врачи и медсестры. Тут все зависит от самого пациента, от того, насколько он болен. Если и вправду тяжело, то вообще не захочешь, чтобы тебя кто-то беспокоил. Такому больному просто хочется лежать, совершенно не нужно ему, чтобы вокруг кто-то крутился, давление замерял или температуру. Хочу сказать, что каждый раз, как только соберешься отдохнуть, – тут же кому-то от тебя чего-то надо. Мне кажется, доктора и сестры должны больного тревожить как можно меньше. А вот как почувствуешь себя лучше – сразу и интерес к жизни появляется. Вот тут бы им и подойти, и приободрить, и попросить о чем-то.

Доктор: Скажите, мистер Д., если тяжелобольной человек остается в одиночестве, разве он не чувствует себя несчастным, разве его не одолевают страхи?

Пациент: Нет, не думаю. Один ты или нет – не в этом дело. Я вообще говорю не о том, чтобы таких людей оставлять в одиночестве, ничего подобного. Просто хочу сказать, что лежишь в палате, отдыхаешь, хорошо тебе, а тут кто-то начинает подушки взбивать. Да не нужно тебе это сейчас! И так удобно! Конечно, у них самые благие намерения, ну не будешь же спорить. Так ведь обязательно еще другой подскочит: «Не хотите ли попить?» Нет, правда, если хочешь воды – всегда же попросишь? А они наливают, надо тебе или нет. Понятно, что делают от чистого сердца, стараются, чтобы тебе было комфортно. Все-таки иногда человека нужно просто оставить в покое, хотя бы на время, и он себя будет чувствовать лучше.

Доктор: Вам сейчас не хотелось бы остаться одному?

Пациент: Нет, я бы так не сказал. А вот на прошлой неделе…

Доктор: Нет-нет, я имела в виду – прямо сейчас. Может быть, разговор вас утомляет?

Пациент: Допустим, я скажу, что устал. Значит, мне нужно идти в палату, передохнуть. Но я не вижу в этом большого смысла, потому что, чем дольше отдыхаешь, тем скучнее становится.

Доктор: Вчера вы говорили, что вас это беспокоит.

Пациент: Да, была причина беспокоиться. Неделю назад вы бы вряд ли решили, что я подхожу для интервью. Не мог договорить до конца ни одно предложение, мысли обрывались, не мог вспомнить, как меня зовут. Но время прошло, стало лучше.

Капеллан: Как думаете, что произошло за неделю? Может, это снова один из бонусов?

Пациент: Мне кажется, это в порядке вещей. Как цикл, знаете, будто колесо оборачивается. Ходишь по кругу. Надеюсь, эти перепады будут смягчаться – сейчас на мне пробуют новый препарат. Думаю, на первых порах должно стать или действительно хорошо, или совсем плохо. Через плохой цикл я прошел, сейчас начнется хороший период, почувствую себя лучше. Вот так это происходит, даже если не принимаешь лекарство, просто пускаешь все на самотек.

Доктор: Значит, сейчас вы вступаете в благоприятный период, так?

Пациент: Думаю, да.

Доктор: Мне кажется, вам теперь стоит вернуться в палату.

Пациент: Было бы неплохо.

Доктор: Спасибо, что зашли к нам, мистер Д.

Пациент: Вам спасибо.

За двадцать лет болезни и страданий Д. стал своего рода философом, однако в его словах проскальзывал скрытый гнев. «Я всегда был таким хорошим человеком, почему же я…?» – эта мысль звучала лейтмотивом в течение всего интервью. Д. рассказывал, каким сильным и твердым был в молодости, как переносил трудности, как боролся с холодом, заботился о своей семье. Мы узнали, что он всего себя отдавал работе, не поддавался на соблазны, не слушал «плохих парней». Годы борьбы подошли к концу, дети выросли, и Д. надеялся, что впереди его ожидают несколько приятных лет: отпуска, путешествия. Он ждал, что вот-вот настанет время пожинать плоды усердных трудов. В какой-то момент он понял, что мечты не сбудутся, после чего все его усилия были направлены на то, чтобы сохранить здравый рассудок, противостоять симптомам болезни, которые он так живо описал.