О смерти и умирании

Вспоминаю мать одного молодого парня из Колорадо. Она не позволяла сыну заниматься физическими упражнениями, хотя врачи на этом настаивали, не разрешала сыну подвергать себя даже минимальным нагрузкам. В разговоре она обычно отпускала замечания типа: «Стоит ему перенапрячься, как тут же и помрет, на мою голову», словно ожидала враждебных действий со стороны собственного ребенка. Даже поделившись с нами своим раздражением по поводу «слабого сына», она не отдавала себе отчета, что настроена агрессивно. Сын вызывал у нее невольные ассоциации с мужем-неудачником. Мы общались с женщиной несколько месяцев, прежде чем она смогла осознать свои деструктивные желания, направленные на сына. Рациональное объяснение заключалось в том, что парень препятствовал ее полноценной деятельности в общественной и профессиональной сфере, в связи с чем она стала таким же «неудачником», как и муж. Достаточно сложная ситуация, при которой больной искусственно признается недееспособным по причине семейного конфликта. Критика и осуждение в подобных ситуациях ничего не дадут; нам необходимо научиться проявлять сочувствие и понимание, – только таким образом мы поможем нездоровому человеку легче воспринимать действительность, жить с достоинством.

Рассмотрим случай пациента П. Это яркий пример сложной ситуации в жизни человека, когда он уже готов отрешиться от реальности, а родственники не могут смириться с фактическим положением дел, усугубляя, таким образом, внутриличностный конфликт пациента. Наша цель состоит в том, чтобы помочь пациенту и его семье сообща справиться с кризисом, достигнуть стадии принятия на финальном этапе жизни умирающего.

П. было за пятьдесят, но выглядел он лет на пятнадцать старше своего возраста. Врачи считали, что его шансы на излечение не слишком велики. Частично это мнение сложилось в связи с крайним истощением организма и последней стадией онкологии, хотя в основном на прогноз влияло нежелание П. бороться за жизнь. За пять лет до госпитализации П. по причине злокачественной опухоли удалили желудок. На первых этапах больной вполне осознавал серьезность проблемы, однако не переставал надеяться на лучшее. Постепенно он слабел, терял вес, начал впадать в депрессию, продолжавшуюся вплоть до последней госпитализации, во время которой рентгенографическое обследование показало наличие метастазов в легких. Когда я встретилась с больным, ему еще не успели сообщить о результатах биопсии. В отношении этого физически ослабленного пациента возникла дилемма: либо приступить к лучевой терапии, либо решать вопрос путем операции. Наша беседа состояла из двух сеансов. При первом посещении я представилась, сказала пациенту, что буду в его распоряжении, если необходимо обсудить проблемы, связанные с его серьезным заболеванием. Нас прервал телефонный звонок, и мне пришлось выйти из палаты, попросив пациента обдумать предложение. Я также успела сообщить ему о времени следующего визита.

Я зашла к нему на следующий день. Пациент поприветствовал меня, протянул руку и пригласил присесть, указав на кресло. Нас несколько раз прерывали, меняя флаконы, подвешенные к стойке капельницы, делали пациенту уколы, измеряли пульс и давление. Тем не менее мы просидели почти целый час. П. почувствовал, что может рассказать о своих «скелетах в шкафу», как он выразился. Он не пытался уйти в глухую защиту, не избегал острых тем. Его дни были сочтены, терять уже нечего, и П. не возражал поделиться тревогами и огорчениями с тем, кто мог его выслушать.

За день до встречи он заявил: «Хочу спать, спать… не хочу просыпаться». В ходе беседы он повторил то же самое, и добавил лишь одно слово: «но…» Я вопросительно посмотрела на него, и П. решил продолжить. Он тихо, едва ли не шепотом, поведал, что его навестила жена. Она не сомневалась, что супруг все преодолеет, ждала, когда он вернется домой, начнет ухаживать за садом, напомнила, что П. обещал в ближайшее время выйти на пенсию. После этого они планировали переехать в Аризону, провести там несколько приятных лет.

П. с особой теплотой и нежностью рассказывал о дочери. Ей исполнился двадцать один год, и она приезжала к нему, получив пару свободных дней в колледже. Дочь ужаснулась, увидев, в каком состоянии находился отец. П. рассказывал об этом так, словно был виноват в том, что разочаровал родных, не оправдал их ожидания.

Я указала ему на это, и П. кивнул. Он рассказал мне обо всех своих разочарованиях. Первые годы брака он провел, зарабатывая на благо семьи, старался «обустроить для них хороший дом». Работа не позволяла ему часто появляться дома. После того как у него диагностировали онкологию, П. старался каждую свободную минуту проводить с семьей, но, кажется, немного опоздал. Дочь в основном находилась в школе, предпочитала компанию друзей. Когда она была еще ребенком и действительно в нем нуждалась, тот был слишком занят – зарабатывал деньги.