О театре и не только

Ленинградская студия прослужила Мельпомене со всеми выпусками студий. Это была наиболее активная группа в течение многих десятилетий. И только два персонажа из пьесы театральной жизни театра пытались избавиться от ленинградских выпускников. В 2011 году один из руководителей избавился от последних творцов-ленинградцев – прервал времён связующую нить. Чья была идея прервать «времён связующую нить» перед юбилеем театра? Все знают «Грех», взятый на душу, не смоется за давностью лет. Русский театр, ТЮЗ нашли же компромисс. Дело не в деньгах. Убрали неугодных. И не надо прикрываться пенсионным возрастом. Можно было бы по-человечески сделать. По уму. А то был подтекст – пора на тот микрорайон. Даже в стардоме так не поступят. После 45 лет службы Мельпомене такая «награда». Сказать честно, то эта акция угона нас была скотской, не по-людски. После расчета, через неделю на встречу с коллективом пришла министр культуры. Меня вахтер не пустил. Директор Яшкулов сказал – оправдывалась вахтерша – уволенных не пущать! А еще через неделю я пришёл на концерт монгольских друзей. Пригласил ведущий концерта Равдан, давнишний монгольский друг, с которым знакомы 30 лет. На вахте театра опять не пустили. Персонаж-директор дал указание – не пущать! Тогда пошёл к парадному подъезду, и знакомый профессор из университета сказал милиционеру и ФСБ: «Пустите заслуженного деятеля искусств Монголии, бывшего режиссера Калмыцкого театра, проработавшего 45 лет в театре». Милиционер и ФСБ улыбнулись и пропустили. Однажды так же не впустили актеров Русского театра К. Щеглова на спектакль. Вот такие нравы! Раньше такого в Калмыцком театре не было, какая тут связь поколений, если правит бал самодурство, идущее не от ума. Душевная отравленность – заразна.

***

Отличается ли старшее поколение актеров от младших в мастерстве? И да, и нет. У молодых есть задор, а у старших – опыт. Когда в спектакле заняты все поколения, то мастерство как бы уравновешивается, разница не чувствуется. Парадокс, но это так. Конечно, зритель видит и неопытность молодых, и мастерство старших. Но в целом спектакль выигрывает от наличия всех поколений. Режиссер А.Эфрос в книге «Репетиция – любовь моя» восклицает: «Как хорошо, когда в театре есть хорошие старики!» Он имел в виду таких актеров как Плятт, Раневская, Сперантова, Тенин, Гиацинтова, с которыми он работал. В Калмыцком театре тоже должны быть свои Плятты, Сперантовы, Гиацинтовы. Но это не значит, что среди «стариков» нет неповоротливых, с налипшими ракушками, штампами, привычками.

Что мне нравилось у наших стариков, в них не было гонора, снобизма, а была человечность, взаимовыручка. Конечно, они прошли трудный путь унижений, нехватку материальных средств. Но душа у них была не заморожена, не остужена, не черства. У стариков не было ни актерской самолюбивой вздорности, ни пустословия, ни позывов к интриганству. Уверен, что в театрах, где уважают своих «стариков», дела идут лучше. Опять же так утверждает режиссер А. Эфрос.

***

До перехода в Малый зал репетиции были утром и вечером. В неделю три-четыре спектакля, кровь из носа. В школьные каникулы по две-три сказки в день, две недели. Ёлки в Новый год – это другой приработок, кроме зарплаты.

Все актёры хотели участвовать в этой акции. Это не Москва и Ленинград, где есть телевидение, кино и возможность там заработать. Есть байка среди актерской братии. Продюсер из Голливуда пригласил на две недели актера Васю Распупкина на съёмки в Голливудском блокбастере на Гаваях и в Нью-Йорке. Вася Распупкин с радостью дает согласие и спрашивает у продюсера: «А когда съёмки? Продюсер отвечает: «С первого по 12 января». Вася замахал руками, стал блажить: «Нет, да вы что? Не могу! У меня же новогодние ёлки!!!» После первой елки актеры в буфете, после второй – снова в буфете и т.д. У Ширвиндта и Державина есть миниатюра, как проходят елочные представления после этих елочных застолий.