О театре и не только

Сейчас не то. Нынешние актеры отказываются от елочных представлений. У них сейчас свадьбы. Они тамадисты. Самая активная страда – осенью, весной. За один вечер можно заработать ползарплаты, а то и всю зарплату за месяц в театре. Другие времена и другие интересы, другие запросы. А какие были капустники, банкеты?! Приходили и гости. А сейчас и бесплатно на спектакль не загонишь. Вечерние репетиции отменить нельзя. Строго было. Инспектор сцены писал на любого докладные. А зимой, вечером, тогда с транспортом было туго. Личных машин ни у кого не было, брали у дирекции автобус. И шофер Саша Еременко, бессменный ас в течение многих десятилетий, развозил всех по микрорайонам. Он знал всех, кто, где живет. У этого аса крейсерская скорость на «Кубанце» была 35–40 км в час. Однажды возвращаясь из Адыгеи с гастролей, все устали от длинной дороги, от скорости звука «Кубанца» начали требовать ускорения в пути. Я говорю «лихачу» Еременко: – Саша, ты можешь хоть одну машину обогнать? Саша отвечает: – Вон стоит сломанный трайлер, сейчас обгоню. Саша любит театр и свой «кубанец», 25 лет на ходу его любимый луноход и еще 25 лет он будет бороздить степную вселенную.

***

Вспоминаются премьеры тех далеких 70–90 годов. Аксакалы и незанятые в спектакле актеры и работники всех цехов при параде. Лучшие костюмы на плечах, новейшие прически у дам, туфли на шпильках. В фойе, гримёрных витает шанель № 5. Если от кого-то несёт шипром, то это уже вызов элегантному обществу. После премьеры суета в гримерной. Цветы, звон бокалов, поцелуи. Богема разговелась. Душа искрится. Вот где-то атмосфера воспламенилась хохотом. Потом все чинно поднимаются на второй этаж. Молодежь уже накрыла столы. Аксакалы берут слово и пошла аллилуйя про участников спектакля, пошел акт взаимопонимания и братания. Но с годами и это послепремьерное действо стало приедаться. Надо было менять форму подачи. Надо было не заштамповываться на таких посиделках. Помню в одном театре, где я работал, устроили театральный суд. Вместо тамады возглавлял вечер после премьеры судья. Выступали свидетели, адвокаты и т.д. Судья всё время предупреждал: – Товарищи, сидящие на банкете, кто будет скучать и молчать, и кто не осушит бокал, тех будем выводить из зала, т.е. с банкета. Прокурор требовал наказать директора-судью, что мало дал денег на спектакль. Наказание в виде двух бокалов шампанского. Судья возражал и т.д. Все актёры просили слова, как свидетели. После такого суда все примирялись, братались и участников спектакля брали на поруки, и в финале поднимали бокалы за примирение положительных и отрицательных персонажей спектакля. А директор-судья «наказывал» некоторых персонажей премией в 50 рублей, по тогдашним деньгам. Все аплодировали. Праздники бывают редки и коротки. Будни, к сожалению, постоянны. Но эти праздники души объединяли невидимой нитью.

На капустниках, вечерах наши аксакалы держались достойно. После «царского ужина» танцы, молодёжь, озабоченная трясучкой, приблизительно похожий на танец, впадала в транс, а аксакалы думали, что это шаманская медитация. Кто-то крутил любовь, другая группа делилась последними известиями из закулисья. Атмосфера веселья накалялась, но не зашкаливала до противостояния. Всё заканчивалось мирно, как требовали партия и правительство. Аксакалы дисциплинировали молодёжь своим присутствием. Позже эти посиделки стали превращаться в простое застолье с горячительным. Ушла суть посиделок. Стала торжествовала серость. В театре объединяются не по возрасту, объединяет идея.

Молодёжи присуще бунтарство, поиск чего-то нового, но недостаток опыта профессии, жизненного опыта всегда чреват холостым выстрелом. Молодёжь в брожении, в поисках реорганизации и обновления, как Треплев в «Чайке», приходит к печальному финалу. Здесь необходимо присутствие старшего поколения. Они, как лоцманы, обходят подводные рифы театрального процесса. Во всех театрах России, в Москве и Ленинграде, работают в труппе возрастные актёры. Это только у нас, в Калмыцком театре, два персонажа, олицетворяющию власть в последние годы, непонятно как и почему появившиеся из театральной жизненной пьесы, бредили идеей избавиться от «стариков» и добились своего, и порвали «времён связующую нить». И теперь пусть выясняют перед историей Калмыцкого театра – кто виноват. Они «новаторы» от театра, или Министерство культуры.

Недооцененный Ах-Манджиев