О театре и не только

Я уже писал, что организм ТЕАТР не похож на другие структуры, предприятия, организмы и прочие сообщества людей. Театр отличается внешне и изнутри. Внешне здание театра всегда можно определить. И можно сказать, что происходит внутри, если посмотреть все спектакли. Но что происходит в закулисной части, никто, кроме работников театра, не знает. А там происходит своя жизнь. У каждого театра она протекает по-разному. И все хитросплетения взаимоотношений творцов и не творцов почти все знают. И хорошо, если эти вялотекущие хитросплетения не мешают главному – творчеству.

Актер и режиссер создают на сцене «продукт» оплодотворенный и сотворенный на эмоциях и нервах. Бывает эмоциональный нерв в закулисье больше, чем на сцене. Но это бывает редко. Если уж градус нетерпимости стал выше ватерлинии этики, субординации, дисциплины, то нарыв нравственности и морали лопается и происходит театральный «майдан».

Но бывает в театре, когда создается искусственное противостояние, наступает кризисный момент, наступает форс-мажорное состояние. Коллектив может разделиться на два противоборствующих лагеря. И каждый будет доказывать свою правду. Тут должен вмешаться учредитель, т.е. вышестоящее звено и справедливо разрулить противостояние. Зачастую учредитель подходит к «событию» по-дилетантски и потому заканчивается дело в суде. Особенно много было таких разбирательств в конце 20 века, в 1993-й и последующие годы, пока гласность, и так называемая «вольница», не выдохлась. Сейчас, к счастью, в театрах более-менее стабильное существование.

Но мне хотелось бы сакцентировать на нравственные и дисциплинарные моменты в периферийных и национальных театрах. Это больше для молодых, которые еще не вкусили закулисную жизнь. А она есть в каждом театре. Этого не избежать. Стараться не впадать в силки интриганов, скандалистов, склочников. Стараться не измазаться в дёгте закулисья. Творец может знать и видеть весь «житейский мусор» в театре, но стараться избегать и обходить эти прилипчивые, любопытные «сорняки». Не заниматься наговорами на своего коллегу, не писать любые письма в вышестоящие органы, а если случится какая-то оказия, то лучше разобраться на месте.

В коллективе может всякое произойти, особенно в национальных. Опоздал, пришел не в форме, прогулял, имей мужество сознаться, взять на себя вину, а не создавать волны вокруг своего же инцидента.

Меня дважды шаркнули по душе. В 1993 году, когда молодые шакаляты-интриганы написали кляузное не доказательное письмо-накат в обком партии. А в 2003 году через 10 лет вчерашний студент Колаев попросил место главного режиссера у главы республики. Тот дал. И началось…

Они не ходили грязными ногами по душе, я бы им не позволил, а гадко, змеиными укусами подточили творческий пыл, подставили ножку на моем бегу. Не открыто, не на людях и не дали мне доказать обратное – их беспочвенную ахинею. Да что уж теперь. Маршала Жукова, Сахарова ошельмовали, а что стоило в то партийное время, да и сейчас, когда вершит республикой один человек. Будьте бдительны! Тщеславие, подлость, подметные письма еще не упразднили.

Времен связующая нить

Свечение души разнообразно,

Незримо, ощутимо и пронзительно,

Душевная отравленность – заразна,

Душевное здоровье – заразительно.

Игорь Губерман

В национальных театрах все так же, что и в российских. Спектакли, репетиции, план. Единственное различие – это стабильная труппа в российских театрах и единичные вливания в труппу молодых.

В национальных театрах приходят в труппу сразу целые студии. Притирание поколений – сложная эволюция. Это не растворение молока в чае. Приходит неопытная, необтесанная, амбициозная, тщеславная поросль. Хорошо, если молодая поросль приобретает мастерство, опыт жизни, то их амбиции и тщеславие не страшны. Плохо, когда только амбиции без амуниций. Тогда находятся один или два смутьяна и начинают сеять смуту среди неоперившихся молодцов. Бурятский пример, где несозревшие молодые, недовольные «новаторы» ушли от головного театра и организовали молодежный театр. Правда, ненадолго. Позже вернулись. Когда я спросил у зачинщика режиссера Ц. Бальжанова, которого после этого случая почему-то пригласили к нам, он, усмехнувшись, ничего вразумительного не сказал. Позже на фестивале монголоязычных народов в Улан-Баторе я спросил у старших бурятских актеров причину ухода молодых. Был ответ: амбиции одолели.

Когда ленинградская студия выпуска 1963 года влилась в костяк театра довоенного выпуска, то на протяжении более 40 лет было обоюдное признание, уважение. Была человеческая, профессиональная близость. Это не преувеличение. Ленинградские выпускники тоже прошли сибирскую школу. Было взаимопонимание. Артист старшего поколения Б. Мемеев гордо заявлял: Борис Очиров мой ученик. А молодой Б. Очиров утверждал: Мемеев – мой учитель. И оба были довольны. Душевное здоровье – заразительно.

Во время перерыва актёры-коллеги в буфете, считали за честь сидеть рядом с Мемеевым. Он был скрытый «олигарх». Золотые были времена! Свечение души разнообразно.