О театре и не только

Председателю стало не по себе. Оба задумчиво молчали. Председатель снова закурил. Евгееву стало неловко, что председатель видел его невольные слезы, как-то не по-мужски. Он вытер украдкой влагу и присел, чтобы не видеть глаза председателя. Своим вопросом он задел Канура за самое больное место. За пропажу коровы он, конечно, ответит, раз виноват, но какой же он враг, если в глаза не видел живого немца. Пришли машины, солдаты дали час на сборы и увезли на станцию всех, никому ничего толком не объяснив. Он хотел высказать все свои обиды, но не находил нужных слов. В голове у него зрели какие-то мысли, он подспудно понимал, что с народом поступили незаслуженно жестоко, но вслух это произнести опасался.

Калмыки часто собирались у кого-нибудь в тесной землянке и, сидя у керосиновой лампы, гадали о своей судьбе, но дальше идти в своих размышлениях боялись. Все понимали, что за неосторожно сказанное слово могут поплатиться свободой многие. А председатель колхоза ходил вокруг Канура, курил и о чем-то напряженно думал. Потом спросил: «Васька Крюк исчез. К тебе не приходил?». Канур покачал головой.

– Ладно, поживем, увидим – пробасил председатель и уехал.

Прошло еще два дня. Канур весь извелся, прикидывая, сколько лет отсидки он может получить за пропажу, пока ночью в поле не прискакал бригадир Толчин и радостно закричал: «Канур, с тебя бутылка! Корова-то нашлась!».

– Где нашлась? – обалдел Канур.

– Тебе, что председатель не сказал, что ли? – смеясь, вопросом на вопрос ответил бригадир. «Вот он всегда так. Пока сам во всем не разберется никому ни гу-гу. Да, оказывается, Васька Крюк корову ночью у тебя украл, ты спал, наверное. Все, теперь ты спать не будешь! Председатель что-то пронюхал про балаболку и поехал в Барабинск за запчастями и пошел на базар специально. А там Васька Крюк твою корову продает. Хорошо, что все наши коровы дегтем замаркированы. Словом, прохиндеем оказался этот Васька! Отомстил он тебе! Председатель сдал его куда следует. Теперь следствие будет и загремит балаболка! Есть у нас еще выродки! Так что не дрейфь, Канур! С тебя бутылка!». И Толчин снова заржал. «Председатель на правлении колхоза тебе премию пробил. Мешок картошки и полмешка гороха тебе полагается. Так что, дыши легче, Канур! Ты это заслужил! Живы будем, не пропадем», – крикнул напоследок бригадир, хлестнул коня плеткой и ускакал. Васька Крюк не любил калмыков. Инородцы называл. Эстонцев, немцев боялся. Сдачи могут дать.

После этого случая три эстонские семьи куда-то незаметно исчезли, видимо перебрались к своим соплеменникам. Калмыки только после 20-го съезда партии, где Хрущев осудил культ личности Сталина, получили послабление, а чуть позже все рванули на Родину. Ну, про это все знают. Канур Евгеев умер на родине в 1962 году от туберкулеза. А призрак Васьки Крюка еще бродит по земле. И ненависть ещё витает в воздухе, к сожалению.

Ширя

То далекое прошлое, которое называется депортацией, сидит как заноза в мозгу и душе.

Из нашего этноса хотели сделать окрошку.

– Надо стереть с лица Кавказа этих примкнувших азиатов и сделать великую грузинскую империю на Кавказе! – брякнул Берия, приближенный к Сталину на даче «Ближней» в Кунцево. Хозяин дачи и трубки Сталин никак не отреагировал. А только зло посмотрел на Берия, чего, мол выдаешь «государственную тайну». Видимо хозяин трубки поделился своими замыслами с Берией, а тот брякнул при посторонних. Эту молву я узнал от питерского старика-еврея Исая Абрамовича Паллея в 1965 году. Было это 5 марта в день смерти Сталина, в Ленинграде. А ему рассказал старый питерский большевик, который пострадал в конце войны, как и старик-еврей. Тогда этот большевик был в окружении Сталина и допускался на эту дачу. Фамилию этого крупного военачальника-большевика старик-еврей Паллей не рассекретил. Да и я, 26-летний балбес, постеснялся спросить. Старик-еврей Паллей много знал про питерских большевиков, которые попали под сталинские жернова, как и наш народ. Поэт Леня Паллей был сыном старика-еврея. Меня познакомил с ним киноактер Игорь Класс.

Сибирь не отпускает и вдруг нахлынет неожиданно, как пыль в Элисте. Я жил в сельской местности. И небольшая горстка калмыков жила бедно, скромно, буднично. Событий не было. Терпеливо трудились, не «возникали». Умно вели себя соплеменники.

В нашем округе, в Куйбышевском районе Новосибирской области были поблизости деревни: Верх-Ича, Кама, Бекбаш, Осиновка, Бергуль, Гжатск. Расстояние между ними по 10-15-25 км.