О театре и не только

А дело было в декабре или феврале. Не буду же ей говорить, что девять месяцев загорал в утробе матери. А у нас тогда холод был, как и в Москве. Холод был и на улице, и от творцов и чиновников. Но не будешь ведь раскрывать, раздевать, рассекречивать нашу глобальную жизнь в провинции. Сидим в буфете, пьем уже кофе. Она рассказала про репетиции и что занята на телевидении. Спросила, что я ставлю в театре. Пригласила в театр на свой спектакль. Людмила Ивановна: – Возьмите еще кофе. Я стрелой к буфету. Взял кофе и коробку шоколада. А Касаткина: – Ой, ну что вы?! Мне неудобно даже… – и снова улыбается знаменитой улыбкой. Посетители все секут. А в башке мысль – жаль, что знакомые не видят, что я с легендарной Касаткиной сижу пью кофе, как у нас в буфете с актрисой Асей Нахимовской. А она положила свою руку на мою и рассказывает, как репетировала с актером Зельбиным в спектакле «Учитель танцев», а я в невесомости. Исчезли временное и пространственное ощущение. Я был в плену обаяния красивой, знаменитой женщины. Разум отключился, сердцебиение участилось, но в душе появилась какая-то успокоенность, радость жизни и влюбленность к этой красивой, доброй актрисе. Момент счастья произошел. Но тут подошла к Людмиле Ивановне знакомая актриса и прервала момент счастья. Людмила Ивановна встала, и я встал. Подала руку. Попрощались и вдруг она меня поцеловала в щеку. Я потерял равновесие. Земля из-под ног ушла. А она знакомой актрисе: – «Познакомься, Люся. Шоколадный режиссер из Калмыкии. Мой друг». Туши лампу! Я ее друг! Ну как не любить такую женщину! Великую актрису! Вышел из буфета воодушевленный и тут откуда ни возьмись грусть впорхнула в мою душу. Но момент счастья был. Таких счастливых минут было мало. Преступно мало. Мне показалось, что и я ей понравился. Что она нашла в моей роже? Она же меня совсем не знает. Но бывают разные оказии в нашей могучей, кипучей буче. Иногда даже самому не верится, что такое было. Однако ж было.

Все эти встречи с Касаткиной давали заряд, и на время забывались козни соплеменников, презрение чиновников СТД. Народная артистка, муж режиссер – Народный. Она, знаменитость, могла дежурно кивнуть головой и дальше плыть в светлое будущее. Ан нет. Проявила человеческое участие, душевное отношение к провинциалу. Хотя тот же народный артист, председатель СТД Калягин даже по долгу службы не мог выслушать одной минуты. Тот же Швыдкой, начальник департамента культуры, с которым знакомы 30 лет и даже выпивали, тоже проигнорировал. Правда, позже в журнале напечатал о том, что закрыть спектакль может только суд. Я ни у кого ничего не просил, не жаловался (они этого не любят). Когда вспоминаю критиков СТД Корнован, Вольфсона, Калиш, хочется схватиться за пистолет. Их отношение к нам, ко мне, к азиатам было снисходительным. Местами презрительным. Что, мол, взять с туземцев. Закомуфлированный расизм. Москва и мы – разные вселенные. Людмила Ивановна Касаткина была другой формации. Она была доброжелательна. Ее душа светилась добром и теплотой участия. И когда она ушла ТУДА, мои душа и сердце погрустнели о ней. А к другим – появились взъерошенные мысли и никак не причесываются. Таких как Касаткина мало в творчестве и в человеческом сообществе.

ЛАВРЕНТИЙ МАССОХА. Что есть жизнь?

Актёры театра и кино после спектакля забегали в ресторан «Дома Актёра». Тогда он находился на ул. Горького (Тверская) на Пушкинской площади. Рядом памятник Пушкину, кинотеатр «Россия». В ресторане были фирменные блюда. Все заказывали «мясо по-суворовски с кровью». Круглый год свежий помидор, огурец, картошка фри на гарнир. Кто заказывал «мясо по-суворовски», значит, знаток, завсегдатай ресторана «Дома Актёра». Официантки знали многих московских актёров в лицо, Актёры разделялись на касты. Любимые у официанток знаковые актёры: Янковский, Р. Быков, Абдулов, Збруев, Дуров, Сошальский, Павлов и др. Смоктуновский, Лавров, Баталов не мельтешили по ресторанам. Положение обязывало не слишком светиться, тусоваться, да и заняты были очень. Потом шёл молодняк. Подающие надежды: Бортников, Г.Проханов, Певцов и др. Последними шли провинциалы. Вроде меня. Официантки были вежливые, словоохотливые, не обманывали. Надеялись на чаевые. Есть шутка у актёров про официантов: «Вас обсчитать или вы сами дадите?». Я тоже не брал сдачи. Если не дашь на чай, значит, ты не культурный, не воспитанный. В ресторане «Дома Актёра» свои законы, свои правила. За много десятилетий я знал его запах, вкус, правила игры времени.