О театре и не только

После телевидения, кино, зритель идет в театр. Зритель хочет получить катарсис, очищение. Зритель хочет общения, у театра зритель – партнер. Зрителю театр тоже партнер, но это доверительный партнер. Поэтому театр не должен подводить зрителя, тогда зритель не подведет театр!

Поток сознания

Я не измыслил весть благую

И план как жить не сочинил,

И что я вспомнил – тем торгую,

И свет сочится из чернил.

Игорь Губерман

Калмыцкому театру только 75 лет. Российскому несколько веков, а греческому тысячу лет. Много это или мало? Если отсчет вести с возникновения цивилизации, то это мало, а если по человеческим меркам, то это зрелый возраст. Но театр не человек. У театра другая мера времени. Калмыцкому театру только 75 лет, а актрисе Нине Петровне Баденовой 91 год будет в юбилей театра. Так какими граммами, сантиметрами, годами тут измерять? Театр даже не равен человеку долгожителю. А если вычесть 13 лет депортации, да минус 10 лет эпохи малого зала. Надо благодарить Создателя, актеров старшего поколения, довоенных, что они сохранились, не растеряли творческий багаж и, приехав на родину, с энтузиазмом взялись за возрождение театра. Проблемы с жильем, материальная скудность, неустроенность во всем. У некоторых актрис дети на руках. Я удивляюсь, как это Наркаева Уляш Джолаевна, Бальбакова Булгун Бадмаевна и другие актрисы с тремя-четырьмя детьми на руках выживали. Но они все рванулись в театр, на маленькую зарплату, с одним энтузиазмом в душе. У Булгун Бадмаевны и Уляш Джолаевны не было мужского тыла. Б.Б. Бальбакова с детьми снимала комнату то в одном бараке, то в другом. Воды нет, туалет в ста метрах, один на несколько бараков. А в бараках жили по 200 человек. Ничего. Наши «девочки» все терпели. Булгун Бадмаевна все годы приходила к моей маме в гости и говорила мне: «Ну а что делать, Боря? Сибирь прошли, а родина не даст в обиду». А родина потом их не дала в обиду, и лет через двадцать квартиры получили. Булгун Бадмаевна училась с моей мамой в Астрахани в техникуме искусств. Они еще довоенные подружки. В 1959 году я приехал из Ленинграда на каникулы, а она с мамой сидела на крыльце нашей землянки. Булгун Бадмаевна сразу поняла, кто вошел во двор с чемоданом, первая бросилась целовать, обниматься. Мама представила мне ее. Появилась припасенная бутылочка. Началась беседа. Я тогда еще не пил, не курил. Булгун Бадмаевна в первый же день рассказала всю автобиографию. Она всё повторяла: «Я тугтунская. Я в Тугтуне родилась». Подавала так, как будто она родилась в Париже. А мне неудобно было спросить, где этот «мегаполис» находится. И все годы она приходила к маме. И они обе безмужние женщины скрашивали свои будни. Булгун Бадмаевна напоминала мне Улан Барбаевну Лиджиеву, такая же спокойная, худенькая, мудрая. В разговоре все время вставляла: «Ня, ня, е, е». И все время вытирала уголки губ.

Я начал работать с Булгун Бадмаевной Бальбаковой, в течение многих лет я общался с ней у мамы. За все то время и потом, когда работали с ней в театре, она никогда не жаловалась на жизнь, не говорила, что ей трудно с детьми. Ни Булгун Бадмаевна, ни другие актрисы ее поколения, никогда не занимали денег, не сплетничали, не осуждали. Вот главное отличие их поколения, чего не дано нынешнему. Нынешнее поколение – все не могут насытиться барахлом. У того же поколения был девиз – горький лук будней более полезен. И детей Булгун Бадмаевна вывела на широкую дорогу жизни. Я знаю её дочь Марту и сына-красавца Володю. Мы, как родные, встречаемся в городе и вспоминаем Булгун Бадмаевну, маму и всех близких. Я сейчас все удивляюсь, как Булгун Бадмаевна на маленькую актерскую зарплату с достоинством прожила жизнь и вырастила детей. Она, и Уляш Джолаевна, и Улан Барбаевна. Они не прогибались, не лезли в элиту, не плакались на жизнь, а жили естественно и бесхитростно. Слабые сдаются, равнодушные дезертируют, сильные борются. Эти женщины были сильными, они боролись за жизнь, не ущемляя, не обвиняя, не унижая других. Не работая локтями и вымаливая частицу счастья. Счастье создавали, как и многие земляки, обыкновенно и просто – трудом. У них была закалка. Вот такими были эти слабые сильные женщины. Если Создатель даст ещё какой-то промежуток времени, то надо будет пройтись по образу Салфетки, так звали персонаж в пьесе Георгия Хугаева «Песнь Софии», роль Болвсн в «Кенз байн» Баатра Басангова, Асель в спектакле «Тополёк мой в красной косынке» Чингиза Айтматова и т.д.

Булгун Бадмаевна пришла в театр не сразу. Училась в Саратове в медучилище, в Элистинском педтехникуме, а в 1935 году поступила в Астраханский техникум искусств. Театр победил.