Об обращении с людьми

Первоначальная любовь производит чрезвычайные пе­ревороты в образе мыслей и во всем существе человека. Кто никогда не любил, тот никакого не может иметь понятия о блаженстве влюбленных; кто слишком часто меняет сердеч­ные привязанности, тот теряет способность оную чувство­вать. В некотором из моих сочинений ("Заблуждения Философа, или История Людовика Зельберга”, часть I, стр. 108) я подробнее на сей счет изъяснялся, и так как теперь ничего лучшего сказать не смогу, то выпишу это самое мес­то: " Первые изъяснения в любви есть дело странное. Кто часто влюблялся, расточал нежные вздохи перед многими красавицами, тому не трудно, если ему вдруг вздумается опять влюбиться, объяснить свои чувства при удобном слу­чае, да и всякая кокетка знает, что в таком случае отвечать. Она не тотчас поверит, думая, что над нею шутят, играют романтического героя, если же обожатель делается неот­ступным, и она думает, что мало-по-малу должна смягчить­ся, то сначала просит пощадить ее слабость, не вынуждать у нее признания, которого она смущается. Тут восхищенный любовник готов броситься в ее объятия и растаять от востор­гов; но красавица торжественно протестует против всех по­добных вольностей; вообще полагается на его честность и прямодушие; много, что подставляет ему щечку; разделяет благосклонности свои на бесконечно малые частицы, чтобы каждый день не более как на волосок подвигаться вперед и тем продлить столь занимательный роман; если же таким образом желают еще более продлить удовольствие во време­ни, тогда прибегают к маловажной размолвке, чтобы отда­лить совершенную развязку.

Но при всех сих вошедших в

обыкновение глупостях, такие люди ничего не чувствуют, смеются наедине над комедией, которую друг с другом игра­ют, и наперед могут просчитать, как далеко они продвинут­ся завтра, послезавтра; и при всей своей любовной тоске только что жиреют. Совсем противное тому бывает с серд­цами невинными, которые, в первый раз оживляясь благо­творною силой любви, душевно бы желали изъяснить сладостные, невинные ощущения свои; но все не могут ни­как решиться словами сказать то, что взорами часто уже друг другу изъяснили. Юноша взирает с нежностью на свою возлюбленную; он краснеет; беспокойство изображается в его взорах, когда он с другой девушкой говорит слишком много и ласково; он желал бы сердиться, быть равнодуш­ным, не смотреть на нее, когда она кому-нибудь другому шепчет на ухо; они взаимно чувствуют упрек, внезапно и почти невежливо прерывают разговор, подавший повод к подозрению; примиренный благодарит нежною улыбкой и возвращающейся чрезмерною веселостью; они взорами уго­вариваются на завтра, извиняются, предостерегают, при­знают взаимные права свои друг к другу - и все сие не сказав ни слова о том, что

они друг к другу чувствуют. Они с обеих сторон ищут к тому случая, который представляется им часто, но его упускают, не воспользовавшись им; много- много что тихонько коснутся руки и то никогда без благо­видного предлога; не говорят ни слова, скучают, сомнева­ются во взаимной любви, и часто, еще друг с другом не объяснившись, будучи уже историей всего города и предме­том гнусной клеветы. Когда же, наконец, долго таившееся в груди признание вылетит из робких, трепещущих уст, когда на оные отвечают отрывистыми, замирающими на устах словами, до глубины души проникающим пожатием руки; тогда любовники существуют только друг для друга, не за­ботятся ни о ком на свете; ничего вокруг себя не видят и не слышат; ни в каком обществе не приходят в замешательст­во, лишь бы милый предмет их весело им улыбался; любов­ник находит, что все тягости жизни легче переносить с милою подругой; не верит, что в прекрасном этом мире мо­гут существовать болезни, бедность, скорбь и нищета; со всеми живет в мире; презирает изобилие, лакомую пищу, сон. - О вы, которые когда-либо наслаждались сим блажен­ным временем! Скажите, можно ли мечтать сладостнее? Есть ли между мечтательными радостями жизни хоть одна, которая была бы столь невинна, естественна и безвредна? Есть ли хоть одна, которая бы делала человека столь бла­женным, радостным, миролюбивым? - Ах! для чего сие сча­стливое очарование не может вечно продолжаться! Для чего так часто самым жестоким образом разрушаются сии очаро­вательные сновидения!"

(4

).

В браке ревность есть зло ужасное, разрушающее сча­стье и покой, а всякая ссора производит вредные последст­вия. В любви, напротив, ревность придает ей новую разнообразность; ничто не может быть сладостнее примире­ния после маленькой ссоры, и такие явления теснее только связывают любовников. Но трепещи ревности кокетки, мщения женшины, любовь коей ты презрел, или к коей сер­дце твое охладело, если она из любви ли, или из тщеславия, или из упрямства все еще желает владеть тобой! Она в не­истовстве своем будет тебя преследовать, и никакая скром­ность с твоей стороны, никакая уступчивость, ни молчание твое о прежней связи, никакое внешнее уважение тебе нс помогут, особенно, если она не имеет причины тебя стра­шиться.

(5).