Облако возмездия

С нее самой ручьями стекала вода, и на бортике образовалась целая лужа. Одежда прилипала к телу, остужая все больше. Даже казалось уже, что она примерзала к коже, точно наледь на борт баркаса, в ботинках хлюпало. Нет-нет, это просто нельзя было выносить! Где же тут можно обтереться, обсушиться?

Она ладонями повыдавливала из одежды избыток воды, совсем чуть-чуть, но ей стало легче. Наверное. Потом подошла к одной из двух находившихся в комнате дверей и, приоткрыв ее слегка, осторожно выглянула. Этот выход, как оказалось, вел в коридор. Узкий и низкий, он был выкрашен той же слоновой костью, что и комната с градирней, там горел свет и, ритмично подвывая, гудели какие-то механизмы, насосы или вентиляционные установки. Никаких других звуков, которые могли бы насторожить, она не выделила, да и не увидела в коридоре никого и ничего подозрительного. Что, к слову, очень ее обрадовало, потому что, с учетом того, кто обитал в бассейне за спиной, трудно было вообразить, кого вообще в этом бункере можно встретить.

Собственно, влево, куда позволял заглядывать раструб приоткрытой двери, проход просматривался недалеко, в десятке метров дальше его перегораживала тяжелая железная дверь, в этот момент наполовину приоткрытая — ручки-запоры устало и покорно свешивались книзу как две обессиленных руки. Что там дальше определить было невозможно. Ладно, здесь пока тихо, подумала Лимбо и перешла к двери напротив.

Сквозь сантиметровую щель из смежного помещения сочилась тьма, из чего Лимбо заключила, что там, должно быть, людей нет — ведь не станет же никто в здравом уме сидеть без света, правда? Ей не показалось странным, что она повсюду ищет людей, но ведь там, в темноте, мог прятаться и кто-то иной. Нет, она не представляла ничего такого, просто щелкнула выключателем и вошла.

К ее удивлению, это оказалась душевая — такая же длинная и узкая комната, стены которой были выложены грязным, местами порыжевшим от ржавчины, в редких черных треугольниках сколов белым кафелем. Штук шесть кабинок у дальней стены, длинная вешалка и такие же, как в центральной комнате, лавки вдоль внутренней. На вешалке висело несколько больших махровых полотенец, чему Лимбо немедленно, как долгожданному личному празднику, обрадовалась. Ей очень хотелось как следует прогреться под душем, но этого она, к сожалению, не могла себе позволить, потому что понимала, стоит ей только оказаться под горячей струей, и все, она потечет, поплывет, и тогда ее уже будет не собрать. А вот вытереться насухо, и еще отжать одежду — вот это она просто обязана сделать. Иначе — просто вилы. Терпеть дальше невозможно.

Не раздумывая, действую практически инстинктивно, и потому быстро, она, тут же присела на одну из лавок и, разувшись, вылила из берцев по полведра воды из каждого. Затем разделась, стащила с себя куртку и брюки, сняла зеленую футболку и, чуть помедлив, черные лифчик и трусики. Короче, разделась донага. Тщательно отжав каждую вещь в отдельности, она взяла с вешалки самое большое полотенце и принялась им растираться.

Полотенце оказалось на удивление сухим и теплым, и буквально хрустело в руках. Лимбо подумала, что именно об этом она мечтала все последние часы своих мытарств по дренажным трубам. О, боги, возносила она скорые мысли к тем, кто на самом деле мог и устраивал все в ее жизни так или эдак, какое же это счастье после всей сырости, грязи и холода обрадовать тело, обиходить его сухим, чистым полотенцем! Чтоб вы только знали! Да это, действительно, праздник какой-то!

Она не оставила без внимания ни пяди поверхности тела, ни единой складки, впадинки, ложбинки или бугорка. При этом, испытывая чувство, сродни блаженству, незаметно для себя, она слегка постанывала. Еще мимолетом помечтала о том, как было бы восхитительно иметь сейчас под рукой тюбик Детского крема, чтобы, не жадничая и не экономя, умастить им все ссадины и потертости, коих, к сожалению, обнаружилось немало. Но нет — и нет, ладно, в другой раз. Лишь бы он случился, этот другой и лучший раз.

В завершение она накинула полотенце на голову и стала растирать и сушить свои кудряшки. И тут почувствовала: что-то изменилось в окружающей обстановке. Что-то было не так.

Возникло странное и совершенно достоверное чувство, будто вот сейчас ее что-то коснется. До того явственно она это ощущала, что в том месте, которое непосредственно ожидало прикосновения, она почувствовала, как там зашевелились волоски, покрылась ознобом кожа. И тут же — россыпью — мурашки. Этот, как его… фриссон!

Лимбо медленно стянула с головы полотенце, и, когда глаза ее освободились от пелены, она сразу наткнулась на совершенно безумный взгляд человека, который, оказывается, все это время лежал на соседней лавке. Человек был прикрыт парой больших банных халатов, поэтому-то она его не заметила сразу. Видимо, он спал, слившись с пространством, мимикрировав под складки ткани, но, замурлыкав от удовольствия, Лимбо сама пробудила его.