Облако возмездия

— Похоже, она, девица эта, тебе взаимностью не ответила. Встречного у нее к тебе желания не возникло.

— Да какой там! Это холод тянется к теплу, а не наоборот.

— Так она же мертвяк? Или нет? Я что-то не пойму. Живой откуда здесь взяться? Тем более, куда отсюда подеваться?

— Я и сам уже ничего не понимаю.

— Да-а-а, ну ты насочинял в этот раз. Весь набор символов, и голая девка, и мертвяк. И мертвая рука…

— Мертвяк тоже голый, что характерно. Только я ничего не насочинял. Вот, смотри, здесь повсюду вода на полу, кто-то след мокрый оставил. Смотри, смотри — босая нога!

— Действительно, вроде след какой-то есть.

— Да не какой-то, Парамоша, а самый настоящий след. Мелкий какой, видишь? Явно женский. Я тебе говорю, кто-то вылез из бассейна, побродил тут, а потом обратно туда нырнул. Кто-то чужой к нам дорожку проложил.

— Может быть, может быть. Ну-ка, давай там посмотрим.

Они подошли к бассейну и остановились у бортика.

— Вот, видишь, видишь? — сразу указал Лакшин на лужу на кафеле.

— В самом деле, — согласился Парамоша. — Такое впечатление, что кто-то, действительно, вылез оттуда. Хотя, наши все на месте, — он кивнул на тела в воде. — Не мог же кто-то из них…

— Нет, конечно. Я тебе говорю: девушка!

— Здесь девушки нет. Парамонов опять кивнул на бассейн. — Нет никакой девушки.

— Передо мной лежат… передо мной плывут три трупа, у одного торчит… — тут же принялся декламировать пошлый Лакшин.

— Ну, ты бы все же постеснялся, — осадил его Парамонов. — Все-таки это наши товарищи…

— В прошлом.

— Мы с тобой сами в прошлом. А это, — он указал на распростертые в воде тела, — как ни крути, наше будущее.

— Да-а-а, — протянул, соглашаясь, Лакшин. — Если бы не благодетель наш, не Тысячеокий, давно бы мы все сгинули. Я, например, до сих пор не могу понять, как это ему удается — держать нас на поверхности? Как он в нас жизнь вдыхает? Будто батарейки подзаряжает. Ведь в таких условиях никто долго не протянет, а мы все живем и живем.

— Хрен его знает. Я тоже не понимаю. Нашего с тобой, Женя, весьма среднего образования для понимания всего сущего явно недостаточно.

— Недостаток образования, Парамоша, в нашем случае компенсируется продолжительностью жизни. А вот кругозора, действительно, не достает.

— Кругозора тоже, да. У некоторых он и вовсе, как у гинеколога.

— Это ты на кого намекаешь?

— Да нет, ни на что не намекаю. Это я так, вообще.

— А я уже было подумал…

— Не думай, Жека, ни о чем, а то с ума сойдешь. И попадешь сюда, — он снова указал кивком, — в бассейн.

— А, может, так и лучше было бы.

— Тс-с-с-с! Как ты можешь? Замолчи немедленно! Он быстро сложил руки перед грудью в индийском намасте, и принялся совершать поклоны, громко механическим образом декламируя: — Благодарим тебя, о Тысячеокий, за то, что заботишься о нас и не даешь нам умереть.

— Благодарим тебя! — вторил ему, так же принявшийся торопливо совершать намасте, Лакшин.

Было видно, что ритуал вызывал у обоих смущение, но они не могли от него отказаться.

— Благодарим тебя! Благодарим!

Закончив обряд поклонения, старые служаки некоторое время стояли, замерев со сложенными перед грудью руками, приходя в себя, потом, будто оттаяв, посмотрели друг на друга и одновременно смущенно улыбнулись.

— Ну, вот, получили очередную индульгенцию, — сказал Лакшин.

— Не пойму, зачем ему это? — выразил недоумение Парамоша. — Слушай, а, может, твоя девица — тоже того, его порождение? Тысячеокого?

— Нет, нет. Он здесь не при чем.

— Почему ты так думаешь?

— Тысячеокий может квази жизнь создавать. Иллюзии. Или таких, как мы, заставлять двигаться. Девица эта, я уверен, совсем другое.

— Что другое?

— Она теплая была. Понимаешь? Живая. Я же тебе говорю. Теплая — вот что главное.

— Тебя, Лакшин, не поймешь, то ты говоришь, что живая и теплая, а то, что мертвяк. Ты уж определись как-нибудь.

— Я же тебе говорю: сам запутался.

— Тогда, может, Командир что придумал?

— Вряд ли. Да я его давно уже не видел. После того случая, когда он с… этим… сцепился.

— Да, я, кстати, тоже о нем не слышал. Тогда, что? Может, Спаситель?

— Тс-с-с! Не произноси. Лакшин опасливо оглянулся. Убедившись, что все по-прежнему тихо, сказал, понизив голос: — Я думаю, такое возможно.

— Неужели, дождались?

Лакшин закивал головой.

— Осталось понять, куда он запропастился.

— Да тут и спрятаться-то негде. Разве что, действительно, снова в воду нырнуть.

— Но там часовой.

— Часовой не там.

— Часовой как раз там. На входе. И он, мудак, стреляет на каждый шорох.

— Может, все-таки, она где-то здесь? Или вышла в коридор?

— В коридор вряд ли. Там Агрегатор.

— Там Агрегатор…

Парамонов повернулся спиной к бассейну, и внимательно осмотрел помещение. Оно все было как на ладони, и там действительно не было места спрятаться. Тогда он подошел к градирне и, увидев, что защелка на дверце не закрыта, замер. Потом зашел внутрь и огляделся.